Он промелькнул в сознании усталом
без радостей и видимых невзгод
слепым пятном, беспамятством, провалом –
две тысячи одиннадцатый год.
Вот-вот вплеснёт ослабшая витальность
меня в другой предписанный предел,
где жизни неизбывная брутальность
продолжит в вечность список чёрных дел.
Не возгореться сердцем – я постыдно
похож на отсыревшее бревно.
В чём зло с добром – уже не очевидно;
и в глубине, пожалуй, всё равно.
Распалась связь с людьми. Всё виртуальней
резня и бойни в теленовостях.
И в отстранённости всё беспечальней
тот факт, что жизнь вершится на костях.
Но помню, даже превращаясь в схему,
из детства шквальный аромат цветов,
и жизни необъятную поэму
читать до бесконечности готов.
30.12.2011
|
