8-го или 9-го июля 1941 года возле станции Невель нас бомбили. А потом ночью была гроза, страшная, как бомбёжка. .............................................
Были или небыли? Память треплет нервы. Где-то нас под Невелем бомбили в сорок первом.
До иль после станции – я не знаю точно. Помню: распластались люди в поле точками.
Паровоз на рельсах – бомбами прошитый. А кругом до леса – не скошенное жито.
А в лесу зенитки. В небе – самолёты, огненные нитки – строчат пулемёты.
Крики. Ругань. Стоны. Под сосной покойник. На путях вагоны Вздыбились, как кони.
А потом всё стихло. Улетели стервы. Икотою с тиком я зашёлся нервно.
Мы не пострадали. Живы мать и братья. Но взрослые ругались и сыпали проклятья.
Эшелон под вечер снова был в дороге. В дверь врывался ветер, все мы на пороге.
А небо разрывается сполохами молний.
Кто-то в чём-то кается, кто-то Бога молит.
Качает мать братишку; Черна лицом, как туча. У меня под мышкой сухарь на всякий случай.
Раскаты канонадные громов над эшелоном. Сквозь тьму глаза громадные, приглушенные стоны…
Под Невелем бомбили нас в июле, в сорок первом.
С тех пор и по сейчас натянутые нервы, израненные души, калеки – поколения, и страх ночами душит, и нет, и нет забвения, и ненавистны войны в Чечне, в Афганистане.
Кричу, ору: «Довольно!.. Пусть мир добрее станет!
Обрубки-инвалиды разбросаны по миру, собой свет завалили от Чили до Памира. И сироты-калеки, и нищие подростки…
Вы, лю-ди! Че-ло-ве-ки! Живите в мире просто! В огне ведь нету брода. Добро пусть будет вечно! Теракты – сумасбродны! Война – бесчеловечна!»
|