Она вздыхала и молчала, Смотрела сквозь, и ожидала… Она сейчас, уже, решилась, Но это гордость, а не милость. Как ей хотелось, вдруг, сорваться, И, окунуться – искупаться, В любовном омуте порока, Но, воспитанье было строго. Соблазн – порок, всегда внушали Ей книги умные давали, Чтобы гордыню воспитать, И, женщиной приличной стать.
Она ждала и трепетала, Азартность томностью скрывала, И не смотрела на него, Желала, только одного… И призывала взглядом небо, Чтобы оно дало победу, Тому, кто суетно сидит, И на неё глядит, глядит. И благосклонная улыбка Румянцем проступала зыбко, Понять, давая - розовея: Напрасно, друг, теряешь время.
Она молчала и смотрела, Как не доходит суть до дела. Чай пригубляла – не пила, О, ужас! – язычком вела По краю чашки золоченой, Видал бы папочка учёный. Заговорила безучастно, О том, что в книгах, так, неясно. В ней был заученный ответ, Не зря учили столько лет. Он отвечал совсем не складно, Чем забавлял её - отрадно.
Она считала, что вот – вот, Он на колени пылко встанет, Своё признание оставит, У царственных и нежных ног. Уже, готова - жар отдать, И, в воспалении мечтая, Одежду мысленно снимая, Решала как себя подать. В ней думы сладостные пели, А, может взять и отказать. Бедняга! - будет, так, страдать. Кусая локти…На колени!
Опять молчала и ждала, Смотрела вдаль, уже сердилась: - Какой глупец, скажи на милость. А передумать, я б смогла? Забавно это, и смешно, Так, поиграться с кавалером… Пусть знает место – между делом, Как странно, мне не все равно? Красавчик! – только, не умен. Но, с ним не в космос собираться. Умеет ли он целоваться? Узнаю, как к нему придем.
А, что же он? Он думал: - К чёрту! Пора «линять», не будет толку. Вот подвернулась недотрога, Жаль время потерял, так, много. Вокруг же сонмище натуры, Они податливы, но дуры. А мне ж, не алгеброй мараться, Я с ними буду целоваться. Он внешне, сразу, изменился, По виду вроде бы решился, И стал прикидывать – считать, Как смыться и не провожать.
Он веселился и шутил, Как доморощенный сатир. Она в полслова отвечала, И томно взглядом провожала, Снующих, тут и там, мужчин. Какой позор! – соблазн один. На взрослый анекдот его, Она ответила: - Чего? Подобных шуток не пойму, И улыбнулася ему. А, он ответил: - Извини! И понял, что пора идти.
Он посмотрел, что за окном, И вдруг подумал об одном… В нем прямо жилка завелась, Заёрзала и запеклась. Так захотелось с недотроги Одежду драть себе под ноги, И грубо руки ей ломать, За шею брать и целовать. А ж скулы сжал себе до боли - Так захотелось недотроги. Взглянул в начитанные очи, И, пожелал ей доброй ночи.
Она сидела и молчала, Смотрела вдаль и ожидала… В ней просыпалось беспокойство, И стыд – за мнимое позёрство. Как низко пасть она могла, Но, боже мой, её спасла, Недавно читаная книга, Где настоящая интрига, Любви разорванных сердец, Где со слезами был конец. И после больше не мечтала? Воспитанность ей запрещала.
Она, уже, и, не смотрела: Романы классиков - вот дело. Она сердилась - без причины, Её не видели мужчины. Как мерзка похоть обольщенья, Как можно, так, и без смущенья, Телами голыми касаться, И, Боже, чем-то изливаться. А, где же трепет благородный, Восторженной любви – покорный. Она ни с кем не восхищалась, Приличной девушкой держалась.
|