Ремешок
Висельник висел, и он был счастлив.
Батарея оттянула кому.
Два боржоми стыло в холодке.
Разделил он боль свою на части.
Часть отдал жене, часть – Исполкому,
часть в костлявой выпростал руке.
Вышиб ванную дверь я. Петли - косы.
Как кобылка, приспустил он шею,
словно думу думал ни о чём.
В сладковатом запахе, дурнея,
прыгали весёлые вопросы
в бодрой пляске вместе с палачом.
Отдыхали души от уколов,
от подушек отдыхали души,
отдыхали души от отчаянья,
от слепой невидимой тоски.
Висельник не стар был и не молод,
висельник для дома был не нужен,
висельник промолвил – До свиданья –
и прикрыл на вдохе васильки.
Набежали родственники, гладя,
хорами друг дружку утешали,
от советов грелся телефон.
Висельник привстал, с усмешкой глядя,
поднялся, прищёлкнул каблуками,
и, не обернувшись, вышел вон.
Вечерело. В небе стыли звёзды,
в шубки кутались, накинув козьи шали.
Жёлтым тазом прыгала луна.
Милого музыками встречали,
сладкими медами угощали,
наливали красного вина.
Ах, наш милый, белоснежный милый,
ах, наш славный, с буйными плечами,
наконец-то ты вернулся к нам!
Звёздки обступали и лучами,
жёлтыми змеиными лучами
обжимали горло пополам.
Висельник хрипел – Спасибо, хватит! –
Счастлив уж по глотку и не надо б,
нахлебался, девушки, любви.
Хлопали невинными глазами,
изумлялися нахлынувшей печали,
обвивали нежными речами,
говорили – Милый, не реви –
От чего ж ты, висельник, не весел?
Помнишь, как решился к батарее
укрепить сермяжный ремешок?
Как в него шагнул с красивой песней,
о постылом прошлом не жалея,
к небесам - заявленный дружок.
Девушки, хотелося, как лучше:
всех избавить разом от тревоги,
от бессоных траурных ночей.
Чтоб идти весёлым по дороге,
по широкой столбовой дороге,
не сутуля никогда плечей.
Белая дорога – прямо к Богу,
к солнцу ослепляющему, сплохам,
что сияют жарко вдалеке,
а земное, что сложилось плохо,
жалкая никчёмная морока,
пусть висеть останутся до срока
на сермяжном старом ремешке.
12 мая 2009 г.
С-Петербург
|
