На груди боевые награды
у меня в торжества не звенят.
И бравурных реляций тирады
под прицелом не держат меня.
Он направлен чуть-чуть, но повыше
в чуть постарше меня стариков.
Что поделать? – Я ростом не вышел,
да и возраст тогда был таков,
что в войну мы в тылу лишь играли
и мечтали хоть чем-то помочь
тем, кто жизни свои отдавали,
как герои, но всё ж продолжали
распроклятых фашистов толочь.
Но и мы боевые крещенья
тож прошли и узнали сполна
цену горю, страданьям, лишеньям,
ненавистному слову «война».
Подрывались на каверзных минах,
голодали на скудном пайке.
И обычные радости мимо
прошмыгнули от нас вдалеке.
На газетных листочках в тетрадках
между сводками информбюро
мы стишки сочиняли украдкой,
вам желая врага побороть
и вернуться к нам только с победой
невредимыми и поскорей…
Только жаль, что нам общею сметой
стало слово-проклятье «еврей!»
Потому не в России, а тут мы;
на земле, где священен Танах,
Рабинович и Кацман, и Гутман
в День Победы – вся грудь в орденах.
И пускай боевые награды
у меня на груди не звенят,
моё счастье, удача и радость,
что дожил я до этого дня.
|
