В грязь лицом тебе ль не поклонюсь, След босой ноги благословляя, - Ты, бездомная, гулящая, хмельная, Во Христе юродивая Русь.
М. А. Волошин.
Верую! (Исповедь).
Когда померкнет Свет, сомкнутся ставни - Настанет мой черёд грехи и камни Стезей своих уныло собирать.
Пока не поздно, прежде чем предстать Пред Тем, кто отделит от плевел зёрна, Я помолюсь о том, чтоб не притворно На небесах, где постриг не принять, Суду без колебаний мог сказать, Что хрупкость грани чести и бесчестья Давно постиг: не плёл интриг и в лести Мне фимиаме нет с рожденья брода.
Нет, не святой, но заповедей своды Чтил, как умел: не лез в чужой карман, Не доносил, не почитал обман, И ближнего в минуту раздраженья, Как некие с тупым ожесточеньем, Ногою с отвращеньем не пинал, Хотя рассудком где-то понимал, Что жалость мне добром не обернётся: Сторицею она назад вернётся Людской неблагодарностью - в породу Заложенною некогда природой.
Кружит дорога, вьёт веретено Желаний низких, с ними заодно Пороков нить и зависти тенета, Им несть числа и не найти совета… Но если жизнь дарована мне свыше, То пусть Господь увидит и услышит: Я верую в библейские заветы! В сомненья миг не требую ответа - За что? А счастлив только, что дышу; Не за себя - за ближнего прошу: Прости ему, Отец, он слаб душою - От слабости пороки и, не скрою, И сам я слаб, но чашу, что дана Раскаянья - готов испить до дна, Превозмогая страсти и искусы; Так помоги, Господь, мне, Иисусе Спокойно созерцать и не винить, Когда не в силах что-то изменить.
Но дай возможность выразить словами: Не виноват народ, кто правит нами Довёл его до злого отупенья. Опять сменился строй, в одно мгновенье Паяцы и шуты придворной марки, Оттяпав кус, полезли в олигархи И правят наравне с продажной Думой. Лукав искусник рыжий, хитроумный На переломе Дьявол выбрал трюк: Всучил бумажки - взятый на испуг, Что обдерут последние карманы, Наивные (а кто и за стаканы) Продали за бесценок и, в итоге, На пенсии протягивают ноги, Лишившись даже части нацбогатства, А мафиозно-клановое братство Качает из страны, бесясь от жиру. Тем временем, вытягивая жилы, Хватившие с лихвою лихолетий, Пред кем страна по маковку в ответе - Не противляясь по-толстовски, мрут.
Прекрасно всё! – Как лгали, так и врут Вершители судеб. Растёт доход. Как нужно ненавидеть свой народ?
Прок от стабилизирующих фондов Грядущих поколений? Ведь из фронды Не вырастет народонаселенье: Воочию родителей мученья, Увидев, пожелает кто родить, Чтоб нищету подобную плодить?
Где отыскать причины нелюбови? - Начать с того, что на невинной крови И на костях почти весь прошлый век Хотел построить счастье человек, Ниспосланный из Ада Сатаною. Закрыли тучи небо над страною И над людьми, забывшими истоки, По пайкам жизнь, расстрелы, голод, сроки; Цвет нации рассеян за границей, Кто не успел – в загоне, по темницам, А вместо хлеба - лозунги. Обрыдло! Так планомерно обращался в быдло Народ. В родства непомнящих Иванов, Под зовы вавилонских шарлатанов, Разноязычных и поправших Веру, Отгрохавших нелепую химеру Навязанного на неволе братства.
А ненависть – есть пережиток барства, Презренья черни и боязни рока Быть свергнутыми ею ненароком. Из ненависти, как и от боязни - Репрессии, цензуры кнут и казни.
В законе равнодушия растленье, И грех самих себя неуваженья; Вот, сиречь, черви, есть они виною, Что точат, разъедая, все устои: Витает Демон, сея тут и там Безверья срам, за грош скупая тыщи, Забвения родного пепелища, И нелюбовь к отеческим гробам…
Забиты головы: с экранов и манежей Биланы, сериалы и всё те же: Футбол, олимпиада под контролем правительства – издевка! И доколе Во времена чумы продлится пир? Смеётся, удивляясь, целый мир, Как нам умеют головы дурить, Лишь только б не удумали корить Своё родное барство-государство.
Всё схвачено! Намедни сел на царство Галерного раба тот протеже, Что был ещё не избран, а уже Пыля одеждой, мчит Верховный клир На верность присягнуть успеть, в эфир Летит: «Храни Царя сия о, Боже» Апофеоз! Сумняшеся ничтоже, Сам патриарх челом о скипетр стукнул: Монархия, виват! И чуть не рухнул В избытке чувств.
М-да, гаер отдыхает. Вот это цирк… Тут зритель замечает: Неловко улыбнулись президенты Недавний с тем, который в претендентах.
Ведь должно быть по правилам иначе: Помазанника, иже с ним, в придачу Со свитой - патриарх благословит На службу государеву, велит Радеть о людях, Родине, Свободы не ущемлять. В ответ же принародно, Подобострастно выслушав наказы, С почтением (кто Богом был помазан) По протоколу поцелует ручку: Божественную. То-то, недоучки.
Не зря чукотский новый Аввакум, Набравшись невесёлых, горьких дум, Раскол утеял Православной церкви: Да выдержат ли святотатство нервы Смотреть сращенье пастырей духовных Со властною структурой. Не позорно ль: Религия и совесть, государство Теперь едины, экое коварство!
Эх, в семинариях учили б дети Маркса: Вот он давно сказал, что государство - Насилие. Так как же совместить Насилие и душу? Не простит, Я думаю, вам паства эти блудни.
А что чукотский? Скажут, что приблудный И упекут, ей Богу упекут, Не упекут - так точно расстригут.
Мечтается, когда сидишь с тетрадкой… Вот я б для наступленья жизни сладкой Собрал Собор и накрапал предъяву Приемникам и тем, кто не по-праву Сундучат недра и в мошну сливают: Пусть мне моральный вред и возмещают: Хорош хомячить деньги от народа, Пора делиться, кыш, братва, под своды! Восстановите до единой церквы, Часовни, храмы. Верую, что в первый, Тот светлый миг, когда последний гвоздь, Натруженной рукой зажатый в горсть, Найдёт под молотком свою стропилу: Знаменье будет, Сгинет мир постылый В небытие. Отчизна возродится, Да так, что не понять: то явь иль снится. До той поры не будет нам Креста, Как не вернуть с распятия Христа,
И ничего не сменится в России – Всё тот же обаяшечка красивый На троне Царь, как барин, что рассудит, В водице мутной олигархи удят.
Безмолвствует народ. Ау, поэты! Поэтов нет - а, значит, нет ответов…
Вода вращает то же колесо, С экранов ухмыляются в лицо Воспрявшие нацисты и расисты.
Нас отовсюду выгнали со свистом, А здесь брезгливо встретили отряды Из беженцев, зато безумно рады Оставшимся в упряжке сателлитам, И валят им, Империи пропитой Нахлебникам, без толку и без меры: Всё великодержавные манеры Свои никак не можем позабыть.
Чечня пример. Чего её кормить? Уж мало нам поминок по погибшим, Когда от пьянки голосом осипшим Грачевы их на гибель посылали? А сколько бы сейчас понарожали От тех ребят с Камчатки и со Ржевки? И не сидели б наши дочки в девках.
Трусит за нами ставленник московский Покамест перед носом пук морковки, А стоит только чуть его убрать - И злейший враг объявится опять, Из-под овечьей и смиренной шкуры. Так для чего, ответьте, шуры-муры? И, помяните! Уготован розный Нам с Грозным путь, пока ещё не поздно – Нехай живэ-пасэться без наследства, Как прочие. Пора расстаться с детством.
Всех промахов, увы, не сосчитать. Так, может, честь, как говориться, знать?
И хоть забот – кружится голова, Всё трут, вращаясь, те же жернова, Мирян сминая и круша надежды.
Но верую в исход: Из жизни прежней Не грязью жирной чавкая и ржавой, Не как скоты понуро на потраву, Ведомые не дураком - Пророком, Не Моисеем, может быть, и сроком Не раньше тех же сорок-сороков, Но сбросив путы рабства, И оков Вериги сняв в пустыне аравийской, Войдём во обновлённый храм Российский Свободными И жизнь украсим сами Злачёными, резными куполами Так, чтоб Господь почаще замечал.
Поэт когда-то это завещал…
Сумбурен монолог. Но за Державу Обидно мне, И потому по праву И совести поэта-гражданина, А лучше, проще - любящего сына: Россия-Мать! Края твоей одежды, Целуя, грешный, припаду в надежде:
Вернёт в мораль всем причтом справедливость Святыни рода: совесть и стыдливость, Воздастся всем по Вере и по мере,
Да будет так - Я бесконечно Верю!
Чем крепок дух? Нужна всего лишь малость: Убить в себе раба, к себе же жалость; Тогда достойно праведные вежды Закроешь, покидая мир мятежный, Чтоб не молить на смертном одре – Сгинь, А, твёрдо глядя, вымолвить: Аминь!