Я, право, неплохо воспитан системой.
В учёбе всегда проявлял я старанье.
И согласую свой пафос я с темой,
тональность стиха – с его содержаньем.
Редактор, корректор и литконсультанты
в печёнке моей слились воедино.
Они, как и я, такие ж мутанты
и КаПээСэС, и отчизны родимой.
Мой внутренний цензор у них верховодит
и пробует мною командовать всуе,
и беспардонно наглея, доходит,
что в каждую строчку нос подленький сунет.
Я ж дулю в кармане держу, как и прежде,
и делаю только, как сам понимаю.
И перед собою лишь в гордой надежде,
что я самый умный, кепчонку снимаю.
И если от их избавляюсь я власти,
то как посторонним могу я поддаться?
И отвергая цензурные страсти,
с любым критиканством я буду бодаться.
Себе самому я Ежов и Вышинский!
И я не приемлю чужое судейство.
О, Господи! – как же живуч большевистский
ещё во мне дух и его фарисейство!
|
