(почти поэма)
Каждый пишет, как он слышит,
каждый слышит, как он дышит,
как он дышит, так и пишет…
Б.Ш.Окуджава
СПЕРВА…
Богатырское поле безбрежное,
Обагрённая Русь да мятежная…
Эй, Вы, гой еси, добры молодцы!
Не сломили Вас шведы да половцы.
Сколько было войн да страдания,
Но не отдали Русь в поругание.
Так за то ли Вы гибли, билися,
Чтоб сейчас всяка тварь плодилася?
Чтобы Русь родную да чудную
Превратили в зону паскудную?
Вы ж на нас с небеси взираете,
Что с Россией творим – презираете.
Не хватает нам Вашей мудрости,
Немчурой жить приучены в скудности.
Обокрали Россию, облапали,
Загребуще ворюги обхапали!
Эх, Вы, добры молодцы, гой еси,
Неужели уж нету Вас у Руси?…
БЕЛЫЙ…
Белое, белое марево
Снег, пурга, да метель…
Заморочило зимнее варево
По тайге свою канитель.
Вековые лесины валятся,
Щепки – в стороны, к небу – треск,
Вертухаи в прицелы палятся
Ради хохмы: спина – в перекрест.
Стынут руки у зэков красные,
Холодеет от пота спина.
До чего же она прекрасная,
дорогая, родная страна.
Снег прилип про-между ресницами,
Позабился за воротник
Тем, кто тайно читал Солженицына
И судом занесен во враги.
На какое-то злое поприще
Были брошены правды дети.
А за что страдали-то в ДОПРище?
Кто на этот вопрос ответит?
Кто овтетит им, когда всюду
Рука руку от крови моет,
В грязь бросает лицом, как паскуду,
И простых, и народных героев.
И скулят, и стенают калечные,
большие, и не очень начальники
Друг на друга, блин, звезды вешают.
Ни одна и ни две сияют.
На грудях пиджаков и кителей,
И по радио гимны играют,
Прославляют себя прародители.
Прародители партии правящей,
Что ведет к коммунизму светлому,
Что десницей могучей давящей
Бьет абстрактного и конкретного.
Только вспомнилась мне история
Не пространная, а реальная,
люду русскому, братцы, вторил я –
Песнь известная и печальная…
Уповали мы из покон веков,
На себя самого не надеялись,
Все от малых деток до стариков
В доброту царей-батюшек верили.
Только вот незадача – непруха,
Никогда не везло с царями,
Как на старую бабку проруха,
И дрожим мы, как лошадь, боками.
Этот грозен был да мстителен,
А другой хоть умен, да взбалмашен,
Бабы – вовсе уж не правители,
Только после них – все безбашенны.
Вот и мерзли в снегах по всей Руси,
Мёрли в пустынях от солнца белого,
Только верили, Господи, упаси,
В царя умного, доброго, светлого.
И явился назло истории
мелкорослый, картавый и лысый
И по русской всей территории
Насаждал крамольные мысли.
Всё кричал о людей равноправии,
Всё ругал пошатнувшийся строй
И деньгу получал из Баварии,
Чтоб быстрее порушить устой.
Не за благо народное ратовал,
Ведь не Разин он, не Пугачёв,
По судьбе неудачника–брата
Превратил людей во врагов
По его приказу смертельному
Извели всё царёво семейство,
В Екатеринбурге студёном метельном,
Совершив роковые злодейства…
Шапки белые на деревьях
Залпом выстрелов растревожены,
В городах больших, в малых деревнях
Вера в Бога, в Царя уничтожена…
СИНИЙ
Синим глазом небо в оконце
Забралось под самый потолок,
Сюда редко заглянет солнце,
Да и синее небо не впрок.
В кандалах по этапу длинному
Снова гонят огромную Русь,
Растоптали волю былинную,
Да и воля – такая же грусть…
А на море на самом синем
Тоже горя-беды хватает,
Адмирал нас ведёт к Цусиме,
Как отец и хвалИт и ругает.
Только знает, что мы-то верные
И ему, и Отчизне сыны,
И скребут душу кошки скверные,
Но Россию, как мать любим мы.
Нагасаки вот, вот – Япония,
Фудзи в синем небе купается,
Только мы красоты не поняли,
На нас смертный огонь изрыгается.
Русских сколь полосатых тельников
Дно усыпало в этой битве,
Но не взять самураям пленников,
Шли спокойно на дно с молитвою.
Помолись и ты за решеткой,
Тот, кто вором и татью прослыл,
Заливает народ горе водкой,
Помолясь за спасенье души.
Не о плоти, о душах печалится,
Из покон веков русский люд,
Оттого-то и с ног не валится,
Хоть стреляют его и бьют.
А в полях васильки синеют.
Морем синим идут корабли.
Синим пламенем история греет
Нашей памяти синие дни.
Облака проплывают по синему,
Небу синему до бескрайности,
И вглядятся в них люди красивые
В богатырской своей синеглазости.
Вековые сосны упёрлись мачтами
В небо над Сибирью синее,
Не в рыданья, в молчанье охвачены
Декабристовых жён несильных,
Даже слабых, но преданных женщин,
Что, презрев и скитанья, и бедность,
За мужьями на каторгу шедших,
Испытавших судьбы надменность.
Только Русь, только Русь способна
С её синим бескрайним небом
Силу дать нашим людям скромным,
К воле вкус, как к краюшке хлеба.
И поэтому гнут и топчут
И цари, и ворюги гнусные,
И ломают потуги в корчах
О характер наш, ведь мы Русские!…
КРАСНЫЙ
I
Над моею страною восход
Красит красным крыши домов,
Нет, не солнце, не солнце встаёт:
Это буря, лавина идёт
из голодных, холопов, рабов.
Это вырвалось племя дикое,
Подогретое агитацией,
Многоликое, многоязыкое,
Без царя в голове, безликое,
развращенное до мутации.
А началом всего был взрыв,
Что хотел Царя погубить,
Терроризма гнилой порыв,
Диалектик законы забыв,
он хотел всю жизнь изменить.
Да, не склеилось, не срослось,
Повязали аспида Сашку,
Чего он хотел – не сбылось,
Но сквозь мясо выперло кость,
брат за брата пошел в отмашку.
Взбунтовал до истерики быдло,
До истерики, до исступления,
Но не понял народ, что было,
Жизнь свою посчитал постылой
И метнулся на преступления.
Брат на брата, сосед на соседа.
Залп Авроры – штыки приткнуть.
Не важна цена за победу
(Я от этого крышей еду)
к светлой жизни рубили путь.
И свершили, и сделали красным
И рассвет, и закат, каждый час,
Кровь лилась рекою напрасной,
Искажалось гримасой ужасной
Лицо каждого, и не раз.
Расстреляли царя неугодного
И жену, и детей, всю семью.
Ждали времени да свободного,
Чтоб не стало в стране голодного,
Но опять просчитались вовсю.
А картавого, как издох вконец,
Обложили заботой всяческой,
Повязали терновый венец,
Будто он не тиран, а мудрец,
В исступленьи своём языческом.
И взошёл над страной разбитой
Шестипалый, усатый, кривой,
Кровью красной дороги умыты,
Слёзы горькие в реки слиты,
А он только пыхтит трубой.
Пообнёс всю страну колючкой,
Насадил по Союзу ЛАГов,
Тогда классно было быть сучкой,
от доносов трясясь как от случки,
Из сограждан лепить врагов.
Ну, а эти, кто "Зимний брал",
Кто считался его соратником,
Себе смерть и позор снискал,
Обнажила судьбина оскал,
Подыхали в крови, в сером ватнике.
За бедою – другая беда,
В помощь красной чуме – коричневая,
Жжот и рушит нам города,
Рвут т топчут фашистов стада,
Как мор, как зараза прилипчивая!
Но не струсили, не сломались,
Хоть стреляли в лоб, били в спину,
Долгие годы войны сражались,
И за Родину, и за Этого дрались,
Так в конце и дошли до Берлина!
И вернулись! Обратно к разрухе.
И опять инвалиды и голод,
В деревнях старики да старухи,
В лагерях и мозги, и руки,
По стране – кладбищенский холод.
И на страхе, на голой идее,
На хребтах лошадёнок чахлых
Шли к советскому апогею,
Багровели знамёна и шеи,
Не щадя ни больших, ни малых.
И подняли страну, отстроили,
И расправить бы тут уж плечи,
Только стали не те героями,
В безнадёге пили запоями,
А в почёте – кто бил да калечил.
Годы шли и, как будто здорово,
Всем жилось от Москвы до Курил,
Гоношились советским норовом,
Только стало всё что-то дорого.
Лишь в столице народ ел-пил.
Канул в лету практик застоя,
Дорогой, многократно геройский,
Двух других утащил за собою,
Тех, кто править пытались страною,
К райским кущам позвал по свойски.
И пришёл, и возник последний,
От рождения богом отмеченный,
От ЦК того принц наследный,
Начал марш перестройки победный,
В злобе, быдлом был прозван «меченым».
Он хотел…, он мечтал о будущем
Для страны, до него разворованной,
Снять с народа рабское рубище,
Его именем крылось дурище,
И ушёл сволотой оплёванный.
Полилась без разбору кровушка
Моих братьев, отцов и друзей,
И от выстрелов пули–воробушки,
На страну навалилась хворобушка
С каждым днём, с каждым часом злей.
И дошли, добрели до красного
Гимна, гадкого, жизнь отравлявшего,
Пелось в нём, что жизнь прекрасная,
И теперь житуха потрясная…
Кто из крови родит несчастного?!!
II
Красный снег, кровавый снег.
Быстрый бег, нещадный век.
Распластался человек – красный снег.
Зимний брать! Смольный брать!
Наша рать, брат – не брат
Взбунтовался и орать: Зимний брать!!!
Крепкий лес, сибирский лес.
На ствол влез да вышел весь.
Плачет город и весь – крепкий лес…
Слёзы там, стоны там,
Не сумел – по мордам.
По мордам и по мозгам – слёзы там.
Гады прут, суки прут.
Через Бук, через Прут.
Вот они и тут и тут – гады прут!
Шаг назад, два назад…
Выстрел – к небу глаза…
И не смей прыгнуть за… – шаг назад…
В спину ствол, в рёбра ствол.
Пей , козёл, пот – рассол.
Раз обмяк, не пошёл – в спину ствол.
Красный флаг, рваный флаг.
Guten Tag! Her Reichstag!
Пей, башкир и ватяк! Красный флаг!
Белый снег, краплёный снег.
Силы в снег, в ночь побег.
Принял смерть человек – белый снег…
Южный край, горный край.
Не скули и не лай!
Чтоб не пасть, убивай – южный край.
Море. Крым. Горе – Крым.
Был своим, стал чужим.
Прилетели за ним. Море … Крым…
Триколор впереди, триколор, погляди.
Не сиди, не смерди!
Русский дух из груди… Триколор впереди.
Белый дом. Общий дом.
Под огнём … подорвём!
Сколько пало при нём! Белый дом.
Горы. Смерть. Горе, смерть…
Не успеть – умереть…
Мясом пушечным в пасть. Горы. Смерть.
Красный гимн, кровавый гимн.
Встать под гимн! Лечь под гимн!
Шагом марш в коммунизм! Красный гимн.
Красный след, кровавый след.
Красный бред сотню лет.
В безысходность билет – красный след…
Красный флаг,
Красный гимн,
Красный след.
Крови бред.
НАПОСЛЕДОК
Ну и ладно, пусть сумбур не пугает ничуть.
Рифмоплёт и самодур, хотел что-то свернуть.
Может, это и не так, как поведал я,
Бред это или пустяк, песенка не спетая.
Может быть в стране моей нет и сотой доли
Тех решёток и статей, но и нету воли.
Вот бежит рука по строкам,
от натуги мается
Как в тридцать седьмом за сроком,
Сроком искупается.
Не хотел я нагонять ужасы напрасные.
От чего, уж не понять, вновь кругом всё красные?
Февраль-март 2001 г.
|
