Нелепо было б отрицать,
что к этому мы не стремились.
Да, мы хотели, чтобы страсть
нас подожгла. И мы дымились
сначала лишь, как угольки.
Первоначальные желанья
во все проникли уголки
сознания и подсознанья.
И приключился там пожар,
которому я благодарен.
Любовь, конечно, божий дар,
но страсть ведь тож его подарок, –
так мне хотелось бы считать, –
ведь в ней великое блаженство.
И дьявол не сумел бы дать
нам, людям, это совершенство.
И, утопая в нём, пою
почти прилюдно аллилуйю,
где выражаю мысль свою,
что высший акт любви люблю я,
его святое торжество,
пусть даже сделан он налево.
Мы чтим, как наше божество,
сладчайший грех Адама с Евой.
60-е годы
|
