В моём две тысячи восьмом июле
ветра не дули из-под платья дней;
а на причале только Олечки да Юли –
очарованья светлой юности моей…
Всегда нежны и так лукавят взглядом,
что верю я в открытость этих чувств;
плоды грудей сравнимы с виноградом,
что не под силу даже мастеру искусств…
Создать портрет с прелестною головкой,
чуть-чуть наклон, смотри, как хороша;
Татьяна та с поднятой дерзкой бровкой,
скорей всего, такая же душа…
Ну, а Наташа, скромная кокетка,
моей мечты нетленный идеал;
и всё равно, - блондинка иль брюнетка,
за красоту я пью вина бокал…
В моём две тысячи восьмом июле
порхают тюли – бабочки ночи…
А о любви поведают Викуле
две карты, странно выпав у свечи…
Одна в тени рубашкой кверху ляжет;
другая к свету, будто бы лицом…
Та, что закрыта сердцу не расскажет,
а счастье померещится кольцом…
В пылу страстей нанизанным на палец;
ещё свежи те клятвы, что к утру
Марине дал франтовый итальянец,
да видно ей пришлось не по нутру…
И вот бежит ко мне моя родная,
и ножки бьют по сердцу тук-тук-тук;
а я пишу об этом, замирая
да потирая старенький мундштук……
|
