Чьи теплые ладони этот день,
Как шар хрустальный, в руки нам вложили?
Легла на землю кружевная тень,
И воробьи ликуют в туче пыли.
Деревья придорожные стоят,
Как будто телеграфными столбами,
На колею полосок темных ряд
Бросают – словно шпалы под ногами.
Рассвет застенчив, тих и одинок.
Поклонников особо не имея
Свих красот, а этот уголок –
Пустынная в Сокольниках аллея –
Совсем заброшен, только проползет,
Суставами гремящими играя
По кочкам в неизвестное «вперед»
Утроба бесполезного трамвая.
Ну разве только лично для меня
Он в путь пустился рано по тревоге,
Сердито, надоедливо звеня,
Споткнувшись ненароком на дороге.
Безлюден храм, и звездочки лампад
Во тьме мерцают, помнится, глядели
В таком же мраке много лет подряд
На небо с ожиданьем иудеи.
И фыркал где- то рядышком верблюд,
А с ветром несся гулкий лай шакала,
В шатрах просторных женщины уют
Хранили… но чего- то не хватало.
То ссора вспыхнет, кровью оросив
Межу на пашне, кто- то сохнет с горя
В тени роскошных кедров и олив
На берегу приветливого моря.
Заметна на измученном лице
Страдания застывшая гримаса…
А там считают золото в ларце,
Отрезы шелковистого атласа,
Рубины, жемчуг, амфоры с вином,
Оружие изящное по стенам…
Но слишком грустен что- то этот дом,
И сам хозяин скован его пленом,
В заботах тратя молодость свою…
Между дерев прошла, обнявшись, пара,
Прошелестело нежное «люблю»,
Как бы среди полуденного жара,
Пахнул по листьям свежий ветерок,
«Дух хлада тонка» ласково погладил…
Но час разлуки будет недалек,
И разбегутся в жалобной досаде,
Друг друга с бранью яростно виня…
Веками люди болью набухали,
И их нутро из этого огня
Сильней рвалось в заоблачные дали.
Ждало Кого- то, Кто рассеет мрак
Бессмыслицы и тягостной утраты.
Вблизи костра среди своих собак,
Сбираясь в круг за ужин небогатый,
Вели беседы о Царе Царей.
Туман стелился плавно по равнине,
И зябкий воздух шел с седых полей…
Все было так, но мы, внимая ныне,
Тому томленью, знаем, что исход
Уж предрешен, оно еще немного,
И безвозвратно в прошлом пропадет.
И завершится длинная дорога.
|
