Полнится животворящею сóмой
Бледная мета безоблачной ночи,
В блёстких чертогах крупы невесомой
Прячет от Солнца бесцветные очи.
Токи пьянящей луны – к прорастанью
Крохотных жизней в клубящемся мире;
Это ли я на зубце мирозданья,
Водный комарик над волжскою ширью?
Если часы на работу погнали,
Кто же тот палочник, чуждый усилью,
Словно уснул в марсианском канале,
Весь запорошенный красною пылью?
Тяжи кальмаров крестом спеленали
Рыбу, скользившую к звёздным глубинам;
Будто икринки, страданьем сигналя,
В чашу упали живые рубины.
Зеркало дышит и пульсом дробимо;
Чудо мерцает, в Граале сокрыто.
Бисер не будет катиться по спинам
Трущихся у нефтяного корыта.
Часта сменяемость в стаде домашнем,
То же случится и с хищником страшным.
Станет живое частицами пашни.
Так и строитель фаллической башни:
Нынче царит в кабинете овальном,
Завтра – опальный, в тревоге анальной.
Позже замрёт под столетий наносом
Идол разбитый с отрубленным носом.
|
