Грохот войны, что меня обожгла,
страхом наполнивши детство сначала,
нынче приходит не только ночами
с перечнем мне причинённого зла,
с полным реестром семейных потерь
без извинения и оправданья,
словно стремится опять наказаньям
взрослого снова подвергнуть теперь.
«В чём я, пацан, был тогда виноват,
в чём виноваты погибшие сёстры?» –
С этим вопросом, как с лезвием острым
лезу ко всем, и порой невпопад.
Плачу без слёз и беззвучно кричу,
в глупом бессилье ужом извиваюсь.
В Боге самом, как в себе, сомневаюсь.
Но, сомневаясь, верить хочу! –
что не напрасны людские страданья,
что не бессмысленны жертвы на свете,
что старики и молочные дети
Богу не нужны бессмысленной данью.
3. 01.2000.
|
