* * *
Смердит Луна в небесном океане.
Смердят мыслишки, в черепе киша.
И даже пар смердит в турецкой бане.
Вонюч весь мир, когда смердит душа.
* * *
Нарисуй мне мечту, чтоб была как таинственный свет той далёкой холодной звезды.
Чтоб сияла в ночи всякий час, освещая как некий фонарь позабытую всеми дорогу.
Ты ведь знаешь, мой друг, благосклонна она не к любителям быстрой езды,
Но лишь к тем, кто ступает по ней не спеша, как букварь, познавая свой путь понемногу.
* * *
Всё шире пред тобой разверзнут зев могилы.
На что скажи ты здесь свои растратил силы?!
Несчастная душа...твои пустые очи
Не разомкнул ни Свет ни сумрак вечной ночи.
Одно лишь для тебя в судьбе теперь и есть -
Под мертвенной Луной свой камень тяжкий несть.
* * *
Этот Мир, что ты так невзлюбил за его несогласье с тобой, - ни хорош и не плох.
Он лишь - смеси воздушных потоков, в коих ты пребываешь, нескончаемый вдох.
Что тебе по душе: аромат хризантем иль густая полынная хмарь - Миру то без нужды.
Как и нет ему дела, поверь, странный путник земной, до твоей к нему глупой вражды.
* * *
Ты прожил жизнь в забвеньи - как во сне.
Так лёд должно быть сходит по весне.
Всё что останется с тобой - предсмертный стон.
Никто уж не вернёт чудесный сон.
* * *
О, ты скорбишь над жизнью и над тем, что тот, кто нас придумал - так далёк!
Что Мир подобен сну, тревожному как ночь. Что сам ты - лишь случайный мотылёк.
Да, Мир таков. Всё в нём навек: и стон и детский смех. Но что бы то ни означало, -
Быть может Бог, в чреде бесчисленных теней, в твоей душе берёт своё начало.
* * *
Время мчится моё, по холмам одинокой судьбы, точно та быстроногая лань.
Не успел ещё вдоволь сока жизни испить - уж видна смерти скорбная грань.
Там, - за гранью, вижу словно сквозь сон, - для меня всё так ново.
Всё что нужно - в руках беспричастных свеча, да прощальное слово.
* * *
Здесь - внизу - Мир так прост, как вода или хлеб. Иль быть может как эти цветы.
Смерть давно уж своё забрала. Так давно, что не вспомнить родные черты.
Память, словно потухший фонарь, не отнимет у тьмы уж ни что. Но душа так упряма.
Всё кричит в пустоту, в самый дальний её уголок, глотку в кровь изодрав: "Мама!...Мама."
|
