* * *
Клин журавлиный, что с песней протяжной летит над моей головой,
В гулкий поход свой поднялся над миром ужель только плотью живой?!
Может быть так же, в час предрассветный, путь свой земной заверша,
С песней печальной, как клин журавлиный, в небо взмывает душа.
* * *
Ты говоришь о смиреньи, о простых и понятных вещах.
Всё, что в жизни и есть у тебя, это келья да пост.
Я же тебе говорю, мой безропотный друг, - погоди.
Всяк ли к Богу скорее придёт - наступающий ведьме на хвост?!
Да, это подвиг - есть чёрный хлеб и всеношно молиться о своей лишь безгрешной душе, но милее мне те,
Что себя не щадя, полной жизнью живут - как им на дух положит судьба, но свой хлеб отдают сироте.
* * *
И каждый день тоску здесь только множит.
Всё в этом мире тлен и суета.
Одно лишь нынче разум мой тревожит
- В какие завтра я войду врата.
* * *
Сказала крыса так, разъяв чужой орех:
"На то, что ни твоё, порой и люди падки.
Так неужели мне вменять в вину как грех
Наш общий срам - мои крысиные повадки?!"
* * *
Этот день так хорош, как бывает лишь только во сне,
Когда юная лань твою жажду любви утолит по весне.
Кто нарушит твой сон?! Разве смерти, что ждёт уж поодаль, под силу,
В твой последний из дней унести целый мир, так любимый тобою, в могилу?!
* * *
Погружен бренный мир в ночную мглу.
Меж сонных звёзд хвостом пылит комета.
Лишь мошек рой на маленьком балу
Кружить вальсок свой будет до рассвета.
* * *
Кто, скажи мне, разбил наших душ нивелир?
Мы лишь то, чем Творец наш взирает на мир.
Мы - глазницы его, что закрыты от страха,
За грядущий исход обреченного праха.
* * *
Твоя душа черна как уголь? Не грусти.
За нелюбовь к тебе судьбу свою прости.
Она слепа, коль не увидела в горсти
Зерно добра, вот-вот готовое взрасти.
|
