* * *
О Мир, ужели ты и впрямь сошёл с ума,
Коль всё забыл в своей слащавости сиропной?!
И то не видишь, что безносая сама
Уже пришла в твой дом служанкой расторопной!
* * *
Кто любит, тот ступает по грани острия.
Ведь жизнь - лишь сновиденье в кошмаре бытия.
Так пей без сожаленья любви горчичный мёд!
Кто хочет быть разумным, - безумства не поймёт.
* * *
"Тело, - ты мне говоришь - ведь оно же моё,
раз я чувствую боль."
Да, это правда, ты чувствуешь всё,
что в тебя Он вложил. Но позволь...
Где же ты видел, чтоб кубок, в который
хозяйской рукой терпкий напиток вливался,
- Жизни во-славу был поднят, но до конца не допит,
- в той же руке не остался?!
* * *
Твоя душа - священное изделье - что камню
драгоценному сродни!
Как царь перстней под неусыпным оком находится
она в тебе все дни.
А тело - лишь футляр. Как часто заботливой рукой
его хозяин любит открывать
И насмотревшись на бесценный клад свой,
от чуждых взоров прячет под кровать.
* * *
Плоть моя - камень. Душа - красный мак,
что подобен зарнице.
Кто бы сказал мне хоть раз,
как им вместе ужиться.
Плачет цветок: "Душит камень.
Не пускает к корням моим воду.
Скоро ли мы обретём друг от друга свободу?!"
* * *
Ты помнишь, как ты пил из чаши зла и упивался,
терзаньями души своей томим?!
Что ж...ждут тебя, мой друг, немые тени.
Ты нынче же и сам прибудешь к ним.
Не правда ли, так странно, необычно,
- срывать плоды немеющей рукой?
Всё кончено. Страданий колесница умчалась вдаль.
Теперь один покой.
* * *
За рощей, где Солнце лениво встаёт,
плакалась ветру голубка:
"Зла непомерно! Мир так жесток!
Сердечко моё так хрупко!"
"Глупая, - ветер смеясь отвечал,
слёзы её утирая, -
Там, наверху, посмотри...Миры
бьются насмерть, сгорая!"
* * *
Как много познало и боли и зла
к себе изреченное слово!
Под плетью визгливой и ныне рабу
порой очутиться не ново.
Когда б мог постичь злой гений Земли,
кого он теперь распинает!
Но стоны ему, увы, не слышны.
К рабу он пощады не знает.
|
