Извечно нелюдим, суров и беспечален
арктических часов свинцовый циферблат.
Всё также свежий норд неистово качает
плывущий мимо борт и бело-синий флаг.
У Баренцухи нрав циничный и опасный:
коль что не так – убьёт, но может пожалеть,
и сколько здесь надежд затоплено напрасных
узнать не суждено ходящим по земле.
Бег тысяч серых дней настойчивым прибоем
заглаживает боль, как валуны – волной.
И горький диалог внутри с самим собою
захватывает шквал, пугая глубиной.
Глотает океан студёной чёрной пастью
в неистовстве стихий людей и корабли,
но рассказать о НЁМ, погибшем в одночасье,
нам властные шныри всей правды не смогли.
Господь уже прибрал того, кто был причастен
к предательству людей и беспримерной лжи.
Был собственный злодей у этого несчастья.
Лишь дьявол знает как он эти годы жил.
Весь экипаж в земле, но до сих пор арканом,
на памяти страны затянута петля.
Хоть лодки нет давно - не затянулась рана,
а совесть, как балласт, продута из Кремля…
