В новых домах обитают ехидны и змеи.
Толпы андроидов ждут у сигнальных костров.
Утро явиться в искристых одеждах не смеет,
Прячется в серых отрепьях теней у мостов.
Край плащаницы небесной приподнят – острее
Проникновенье намерений в воли клубок.
Стронется он, побежит запылённой аллеей;
Город растает, как снов сапрофага песок.
Ливень промчался – вертеп из картона расклеен.
В лужах утопленный хлам бутафорских одежд.
Туч отраженье – летящая вечность на тленном,
Знак прохождения мимо угасших надежд.
Флейта, ведущая красных и белых танцоров,
Льёт мишуру, переливчатую канитель,
Чтобы о сходе со сцены не думать, как скоро,
Делая шаг из минувшего в завтрашний день.
Зыбко грядущее в тонкой патине зачатий,
Кем-то питаемо, вызреет сети прочней.
Сломаны будут на тайных конвертах печати
Тем плоскостопым конструктором завтрашних дней.
Вновь не заметил, как в поле спустили гепарда,
Словно прошившего круглые плечи холмов,
В диск опустившийся впиться до крови азартно,
Тенью хвостатой объять пламеневший улов.
Время таинственной жизни цветов и кореньев,
Пряных, закатного мёда испивших сполна.
Ветра здесь нет, он гуляет в верхушках деревьев.
Если танцуют всю ночь, не пьянит ли луна?
|
