Охальники, еретики, –
спалю, спалю в печи построчно.
Огонь, бери мои стихи –
не всё им истины пророчить,
не всё им чистое порочить.
Не пощажу, таких-сяких, –
на лепестки – на языки
огня – до корочки, до корчи.
Огонь забвения не горче.
Не хочешь в печь – в архиве сгинь.
Оставишь пару дат и прочерк-
дефис меж ними. Пламя – гимн,
радение: пришёл нагим,
нагим уйдёшь обратно в ночь ты.
Довольствуйся, что зрил воочью
лицо… Гармонии на миг.
Постой-ка, рифма, не гони.
Огнём врачуют, между прочим,
прыщи и язвы искони.
Скажи, которое из творчеств,
внедряясь в душу (словно вор чрез…
чрез форточку), сосёт мозги
как муху – крестовик-мизгирь,
и ты, не в меру разговорчив,
берёшься языком ворочать,
не видя по́д носом ни зги.
Огонь – бальзам от этой порчи.
Отныне больше ни строки
(такой вот само-остракизм) –
безотлагательно и срочно
стихи – в суконную сорочку,
и – в печь из собственной руки.
Предай, продайся, отрекись –
при всём рифмующем… Короче –
зарой, сожги черновики
изящно-словья – хлам барочный –
решительно!… Но, всё ж, не очень…
А как загнёшься от тоски?
Звенит в мозгу комар-москит –
не улетает. Крови хочет.
Светает. Слышишь? – третий кочет.
Подсел на ганджу слова скиф.
Вот-вот малиновая кочка
взойдёт над городом. Каким
враги проклятием благим –
семиэтажным (многоточье) –
меня заставили поточно-
посуточно слагать стихи?…
12.03.2022
|
