Не прощаемся, нет. Октябрьская повесть безжалостна к нам, строга. Тихо стелется бремя, качаясь в оранжевой люле. Злее и ниже тучи. Ластятся к хате охровые стога. Дремлет ягодный морс в поржавевшей кастрюле. На белом блюде - клюква и орех, крупча́тый мед. Туман в окне. Усталый сад плечом поводит робко. Тоска и синь, и кроток свет, и взгляд не переймет. Катит ветер задорно корзину для яблок по тропке. Ни следа от былого, ни шрамов мгновенье назад. Труднее всего подбирать слова и совершать шаги. А время идет вперед - печальный, больной старик. Темнеют гнезда, кинутые стаей, на тополях вдали. Знаю лишь то, что Ты никогда не пришел бы сам, Как и не было счета смертям бесконечным моим.
Кругом только лес, только лес. Край бесконечен - До лучших дней тепло свое для нас приберегает. И мчать, и мчать проселками, полями, берегами, Вдруг на степном ветру упасть в траву стыдливо. Повсюду грусть и скорбь, и сплин невыносимый. Октябрь мне кажется борьбой. Слепой и вечной.
Но позже закончится осень, изменится ход планет. Кто-то сверху покрошит серебряный плотный снег. Старые швы затянутся, беды начнут себя изживать. Мир понесет дальше и дальше порогами диких рек. И будет, кого любить, будет, конечно, о чем сказать, Ведь я без Тебя - сирота. Мы не прощаемся, нет.
|