- Полковник Буданов, вам снится Чечня
и сломанный ордер, воняющий водкой?
- Не орден, а сердце и не было дня,
чтоб память не била прямою наводкой.
Сюда, где, когда-то истошно душа, -
направо, налево и волк ей товарищ, -
кричала над плацем, свистя и круша:
"Не чуя кровищи, в лицо не ударишь!".
- Галицын, скажи, как солдату солдат,
за что на Руси умирали дворяне?
- Сказать бы за родину был бы я рад,
но мы умирали, чтоб дамы швыряли
из терна венки и букеты цветов
под ноги коней, а на плечи гусарам
летели чепцы и прощенья Богов, -
дворяне сражались и гибли не даром.
Кресты на груди, на погосте кресты
- А честь?
- Для солдата, как матушка, свята.
Полковник Буданов, мы с вами на ты?
- Про честь, я спросил!
- Была бы распята!
Её сохранил и зажал в кулаке,
когда я у Бога сидел на ладони.
Кричали синицы, журавль вдалеке
им, что-то о гордости птичьей долдонил.
Тебя бы распять в подворотне раз пять,
венков, эпитафий слезливых не надо.
Воткнуть черенок, так... примерно на пядь,
забрызгав круг первый в окрестностях Ада.
Поручик Галицын - последний герой.
Россия, героев ты впрок не рожала.
Закроет он грудью, лишь только прикрой,
чтоб в спину клинок не вонзили кинжала.
Поручик Галицын, ты в песнях живёшь.
Полковник Буданов в Аду догорает.
Россия над пропастью в жёлтую рожь
вцепилась, повиснув у самого края.
|
