"Россия - это мой дом, я прожил в нем всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и ее народу. Я не позволял себе в России и тем более не позволю себе здесь использовать меня в той или иной политической игре... Твой дом остается родным, независимо от того, каким образом ты его покидаешь… Как бы ты в нем - хорошо или плохо - ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дегтем. ".
Иосиф Бродский, "Писатель - одинокий путешественник", The New York Times, 1 октября 1972 года.
Иосиф Бродский, «Письма римскому другу», март 1972.
(К 50-летию стихотворения)
...Вот и прожили мы больше половины...
И. Бродский
Нынче солнечно, март радуется свету,
но морозно будет долго, до апреля.
Перепутались сегодня все приметы,
и никто уже синоптикам не верит.
На окне стояла глиняная чаша –
Неожиданно разбилась, не от ветра.
Показалось это очень странным, Яша :
что-то треснуло за много километров.
Может, воля и на это есть Господня –
мы иллюзий не питали: всё конечно.
Получила, Яша, весточку сегодня,
убедилась: под Луной ничто не вечно…
Я уже почти закончила работу,
вы о ней поздней узнаете, возможно.
На Востоке Ближнем празднуют Субботу
и попутно оскверняют память ложью.
Что-то в этом есть искусственное… Правда,
потому что очень много нестыковок.
Разве мог еврей вчера плеваться в «завтра»,
позабыв глаза России васильковы?
Разве русские сжигали вас, как мусор,
Полицаи чьей республики гнобили?..
Вы сегодня покрываете тех трусов,
Кто вас предал от животного бессилья.
Тётя Рива умерла – Венок во славу,
белорусский серый морок вдруг приснился?
Так бывает, Яша, как в игре без правил:
то болото, то равнина – рвутся гильзы.
В Беловежской Пуще солнце – гость не частый,
насекомых много, злости не бывает.
Из Венка как будто выпали несчастья –
Телогрейки и овёс – страна другая.
Ностальгия по деревне? Может статься,
что по коромыслу станет даже Хайфа!
Не в сортире счастье, но куда деваться,
не сложилось если… Стих пиши, марай-ка!
Новый мир в году семнадцатом родился,
вы в каких врагов играете сегодня?
Кто честнее был, тот взял и… удавился,
вас клопы всё время мучают в исподнем.
Белорусские болота – Песня Песен,
красотой многоголосья жгут лягушки.
Жизнь проходит, Яша… Что же ты не весел,
почему для земноводных в рифму «пушки»?
Телогрейка тёти Ривы душу греет,
есть и шубы, и ума почти палата…
Но обидно очень, Яша, за евреев –
будто кто-то им шепнул: «Вперёд, пархатый!»
Будто кто-то их руками топит русских,
забиваясь, словно трус, в медвежий угол.
Настоящие евреи / белорусы /
Не пойдут на поводу у грязных кукол.
Холокост для них – не песня за нацистов!
Бабий Яр забудешь, Яму, Минск, Одессу?
Что вам завтра, Яша, скажет сытый мистер,
если будете служить по фрицам мессу?
Может быть, не воевал никто из близких,
Не горел в печах Освенцима… Не жалко…
Помолчите, Яша, перед обелиском,
У подножия которого – фиалка
Вам напомнит, если только мозг не умер…
Посмотрите на солдат с полотен Гольда…
Киев выпустил преступников из тюрем –
станет это на окраине юдолью.
Разговор наш приближается к рассвету,
слава Бродскому – звучание подбросил.
Не плевал Поэт в Россию рикошетом…
На рассвете почему-то снится осень,
Красотой своей баюкая тихонько,
напевая низким голосом о прошлом:
«Помнишь, Яша, ты был маленьким мальчонкой,
баю-баю… Ты уехал… Снова тошно?..»
19-20.03.2022
|
