Из-за кулис в провал тёмного зала
Смотрят волненье, натянутый нерв,
Дни подготовки, тревога, скандалы,
Планов нелепость и новый маневр.
Всё уместилось в сердец трепыханье,
Сжалось до точки, в которой и боль,
И неуверенность, и ожиданье…
Я для поддержки вцепляюсь в консоль.
Кто-то спокоен, как штиль перед штормом,
Сцена ему что кипящий котёл,
Там он взорвётся, салюту подобно,
Вот уже шлёпают в спину: «Пошёл!»
Мальчик серьёзно в сторонке бормочет,
Вязь сложных слов не даётся ему,
Рядом мужчина беззвучно хохочет.
Кто он? Зачем здесь сидит? Не пойму…
Список концертный на дальней кулисе,
Он, точно стяг, собирает на бой,
Знак подаёт и певцу, и актрисе,
Чьё выступленье, но жмёмся гурьбой.
Хочется слышать отдельные песни,
Что прозвучат как посланцы небес:
Голос глухой и тяжёл и надтреснут,
Словно Владимир Высоцкий воскрес.
Банька шальная – души очищенье,
Пьяной, изломанной – страшный надрыв;
Кони ретивые в остервененье
Не поддаются, уносят в обрыв.
Марьюшка в речку ступает как в вечность,
Маршем на запад идёт батальон.
Через браваду, лихую беспечность
Мир проступает, в который влюблён.
Низкие ноты ведущей – доверье
И провозвестник грядущих минут.
Номер любой – части сердца потеря,
Той, что мгновенья на сцене сожгут.
Многоголосье и рукоплесканье,
Шорохи и топотанье шагов,
Сплав равнодушия и пониманья –
Жуткая гидра из сотен голов!
Шёпот в рядах, откровенность суждений,
Люди у стереотипов в плену.
Кажется мне: через тьму поколений
Руку на помощь поэт протянул.
Воздух кончается… скоро мой выход
На свет юпитеров, как на расстрел.
Я и Высоцкий. А в зале так тихо.
Делаю шаг в неизвестный предел.
|
