ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ МЕРА -- ПОВЕСТЬ В СТИХАХ
ПОДРАНКИ ЛИЦЕМЕРИЯ
Клеймо палачей
Клеймо таланта палачей , На вашей шкуре у плечей . Клеймо неисправимых катов , Как мета бездуховных гадов .
Вы мечены за дело зла , За кривду подлого узла . Вы осудили жизнь поэта , На отрешение от света .
Но присно , в вечности и ныне , Вы тени в роковой пустыне . Когда святые вас осудят , Дух злопыхателей остудят .
Вы истово молились на ночь, Чтоб осудить поэта напрочь ? Вы все преступниками стали , Когда творца хулой распяли .
Кошмары видений
Ей померещились в пути Такие жуткие кошмары , Что не смогла она нести В уме заданий циркуляры .
Литературный ждал кружок , Девчонки избранных гимназий , Но вдруг Николушка дружок Явился с метой эвтаназий .
Витал отвратным чурбаном , Потом синел под небосводом , Потом охваченный огнем , Шел с преисподней карагодом .
Вдруг два отъявленных нуля , Промчались около со свистом . Друг друга рьяно веселя , Фламенко станцевали с твистом .
Маруся вышла из кустов , С распушенной косой шикарной . Блеск разрисованных трусов , Слепил палитрой планетарной .
Мелькнула Лена вдалеке , С серебрянной грибной корзиной. И вслед Рашанский налегке , Мелькнул похабной образиной .
Туман клубился и витал , Сгустились сумерки в тумане . И рядом филин хохотал , И нечисть лаяла в дурмане .
Она забыла обо всем , Явился враг ее судьбины , Холодным , грязным карасем , Во рту с подобием дубины .
Стал колотить ее в бреду И оскорблять , ругаясь матом . У всей вселенной на виду , Предстал неумолимым катом .
Терпела бедная накат , Слезами исходила в муках . И черный леденел закат , Как кровь в неотразимых суках .
Она кричала -- Не прощу , Такому призраку чужому ! Я шкуру с грубого спущу И чешую предам худому !
Судить с кружковцами туман ! Судить с друзъями нападенье ! Разоблачим ночной обман , И сна ужасное раденье --
Она проснулась во плоти , Кошмары канули с рассветом , Но вновь твердила по пути : -- Сужу врага зимой и летом --
Личины судилища
Вы осудили хором худших , Как одержимые в бреду , Поэта лучшего из лучших , На отчуждения беду .
Вас повязала поволока , С прерогативой вздорных слов . И вдохновила рьяно склока , Душ искривленных и умов .
Вы злыдне скопом услужили , Оговорившей доку вновь . Вы распре яркой удружили , В кострах сжигающей любовь .
Заблудшие стяжайте небыль , Земных безумных величин . Спасения незримо небо , Для осуждающих личин .
Подранки лицемерия
Они меняют лики сходу -- Сегодня чуждый , завтра свой. И входят многократно в воду , В одну и ту же с головой .
Им не позорно быть кривыми , Личины всякие иметь , Чтоб слыть повсюду таковыми И что - то мелочное сметь .
Их участь бренная прислуги , В кругу хозяйском мельтешить . И совершая дел потуги , Лгать безобразно и грешить .
Но извращаясь до изнанки , Своих пороков роковых , Они безумия подранки , Времен событий ножевых .
Туманное поле
Суть любви как яд Чезаре , Как Лукреции циан . Все Двурожкиной кантаре , Лишь для ряжених цыган .
На гитаре поиграет И на скрипке поскрипит . Валя нравы нищих знает , Кто в сортире все кропит .
Крохи даст девице в юбке , Пацану в тряпье сухарь . И запляшут они в рубке , Где кораблик весь "глухарь".
А потом в туманном поле , Злом отравленный народ , Будет петь о светлой доле , Скушав с фугу бутерброд .
Эксклюзив им "баронесса" Валя снова сотворит -- Вдруг иллюзии принцесса С каждым враз заговорит .
По цыгански , по армянски И на суржике в бреду , Даже с ражем по испански , С лохом в праздничном ряду .
Протрезвеет кто - то все же , Оглядится -- он в дерьме . И у каждого на роже , Все грехи , что на уме .
Веселушки палачей
Дурная злоба в них взыграла , Вновь из душонок прет и прет … Шальную должность генерала , Любой по случаю урвет .
Халерии запели вместе И Нина заплясала в такт . Елена ест сосиску в тесте , Пройдя весь Савватеев тракт .
Все рады случаю расправы И жертву принесли войне . Судившие поэта правы И прав осужденный вдвойне .
Все правы в жертвоприношенье , Но только чести нет у них И совести в таком решенье , Где каждый обвинитель лих .
Созвучен Первомайский Толя , С козловским сонмищем Иуд . Полна его пороков доля , Как с испражненьями сосуд .
Христопродавцы вдрызг попляшут , Потом в округе попоют . Им бесы из горнила машут , Когда крещеных предают .
Одержимая
От стаи она не отстала , Волчицей безумия стала И мечется по Притамбовью , С пащекой слюнявою с кровью .
В кошмарах любовника сдуру , Клыками обгрызла фактуру . Законного мужа без дела , Измучила вдрызг и заела .
Татьяну вознесшую серость , Порочит за Господу верность. Ни слова в защиту ее , Вовсю защищает зверье .
Поэта воспевшего реки , Обрызгала пеной пащеки . И воет одна на луну , Когда ненавидит весну .
Волчица в повадках лукавых И левых отвергла , и правых . Прибилась к безумным сама И всюду от злых без ума .
*** Прабабушке Елены мнилось, Она невеста на пиру ... И в храме истово молилась , Как не стремилась на миру .
Просила Бога вновь о муже , Что б не сгубил ее судьбу . Что б никому не стало хуже И всю простил ее рабу .
Елена ныне не молилась , Придя к подсвеченным рядам . Она на Майку обозлилась , В лучах Луневская мадам .
Чердак над храмовым распятьем, Витай награды обретя . Елена вдрызг блеснула платьем , Поэта осудив шутя .
И где прабабушка молилась, Проглядные стяжая дни , Елена безобразно злилась , Отвегнув истину в тени .
Клозет славных
Наконец - то дождался он срока , Когда злыдни судили меня . И с замашками горя пророка , Он глаголил неправду ценя .
Рассказал об угрозах несметных , Об ужасных немыслимых днях . О тяжелых страданьях приметных , С жуткой плесенью на зеленях .
Обвинял мой удел безобразно , Ради Вали подруги своей . И меня осуждая бессвязно , Стал прислуживать трепетно ей .
Исключили меня из Союза , По причине тройной клеветы . И в Наследкина плюнула муза , С поднебесной своей высоты .
И в Рашанского плюнула муза , Как в поганого доку газет . Исключили меня из Союза , И с Двурожкиной славят клозет .
Бездуховное царство
Дегтем мазана с ног до рожи И другая от рожи до ног . Чернота вместо белой кожи И в душе почерневшей не Бог .
Все в округе чернее ночи И еда , и дороги судьбы . Угли жженные каждого очи , Опаленные сны и столбы .
Юрий черный и Лена анчутка , Саша вся смоляная везде . У Олега газетная утка , Как пятно на потухшей звезде .
У Рашанского грязная доля , У Трубы все в гудроне грехов. У Наследкина смутная воля , Как шалава мечты петухов .
Семиперстов предстал Семипалым , В темноте непроглядных времен . Мраков вышел из логова шалым , Где чернеют никто без имен .
Мгла беззвонная Валю объяла , Позвонила -- и Маша во мгле . Бездуховное царство финала , Когда судишь талант на земле .
Сакральное место
Войдите в храм в воскресный день И помолитесь о душе . Пусть обвинений злобных тень , Погрязнет в речки камыше .
Вблизи распятия Христа , Вы ощутите боль его . Душа молитвами чиста , Важнее здесь они всего .
Поставьте свечи вы святым , В кругах сияющих огней . И рок не кажется пустым , В тумане беспросветных дней .
Но если вы судили зло , Поэта прежде как врага , Вам книжникам не повезло , Голгофа небу дорога .
На месте церкви книги дом , На алтаре стеллаж людей . Взорвали в месте не худом , Храм пролетарии идей .
Зачем судили вы творца , С сакральным образом креста ? Рабы небесного Отца , Грешили слепо неспроста .
САД ЮНОСТИ
Карнавалы иллюзий
Хоть всех в газете напечатай , Кого ты прежде презирал . В твоей душе грехом початой , На честь Всевышний не взирал . Ты плюнул в сторону поэта , Как в обреченное вчера , Но для поэта лучик света , Лелеют звездные ветра . Ты лицемеришь даже духом , Что б снова с падшими дружить . И хвалишься звериным нюхом , Стремясь нечистым услужить . Иллюзий царских карнавалы , Ты превозносишь впопыхах . Но превалируют провалы , В твоих безрадостных стихах .
Наваждение заблудших
В друзья к поэту набивался , Чиновник Женя - либерал . И выпить водочки старался , Как с генералом адмирал . -- Ты избран Богом ради Слова , Твори и будь самим собой . А мы насельники Тамбова , Поможем в прихоти любой ! -- Мы пили водку , кофе пили И говорили о мирах . Святую истину ценили , И вехи жизни на ветрах . Упала облака завеса , Дождем осенним ледяным ... И Женя -- трепетный повеса , Стал либералом " слюдяным ". Не человек теперь политик , Идейный зомби до ногтей . То заводной убогий нытик , То зверь от скверных новостей . И друг у зомби объявился , Редактор платного листа , Так к либералу притулился , Как к кряжу снежная верста . -- Давай поэта разыграем ! -- Решили умники вдвоем . -- Напишем черное , что знаем , А что напишем воспоем ! -- Один похож на Каиафу , Другой Пилатом стал в стихах . Хулу приблизили к " жирафу ", Погрязнув в пакостных грехах . Оратор зла и прокуратор Смеялись чтиво утвердив . Включили кривды демонстратор , Наветом чувства возбудив . К беде Голгофы наважденье , Создали " други " впопыхах , Я выражаю снисхожденье , Заблудшим в искренних стихах . Печально знать о переменах В умах , не ставших горевать . Писать мне тяжко об изменах , "И милость к падшим призывать".
Опаленные бездной
Простишь врага , протянешь руку , Что б обнулить наветов счет , Враг испытает счастья муку И руку злобой отсечет . Острей меча дурная злоба , Страшнее подлого клинка . Смотри мудрец на это в оба , Не изменили суть века . Когда ты жаждешь не в уловке , Взбодрить стремлений ураган , Ты не виновен в обстановке , Где промышляет интриган . Сомкнет капканы отрицанья , Прибьет к бездарности столбу . И навсегда без покаянья , Таланту выпишет табу . Я всех прощал не обделенных , Надеясь дружбу воскресить , Но в душах бездной опаленных .
Неприглядная судьба
Когда бывал стезею близок , Казалось сердцу -- ты мой друг ! А ты надыбал одалисок И хороводить взялся вдруг . Ты выбрал небыли -- дорогу , Идешь по призраку -- мосту , К фортуны зыбкому итогу , К купины смутному кусту . Другие лучше и мудрее , В твоей волшебной стороне ? Но почему - то тень на рее , Висит в печальном полусне . Быть может признаки ошибок , В ней воплотились огулом . И " флибустьеры " без улыбок Вопят : " Подруге поделом ! " Отринешь жуть и трон высокий , Блистает лунным миражом . Но дух твой -- старец одинокий , Юлит у юности пажом . Ты сам к себе вернешься вскоре И на круги своя придешь . Судьбы надуманное горе , В саду заброшенном найдешь .
Возвращение призраков юности
Здесь ранимую юность он предал И высокую песнь журавля ... Здесь пустыню души он изведал , О спасеньи себя не моля . Сад устал от него никакого И деревья объяла печаль : -- Так Олеженька черта какого , Журавлиную песню не жаль ?! -- Но Олег на вопрос не ответил , Духом ветреным стал ликовать . Он судьбу свою смутную встретил , Что б сердечных людей предавать . Он силки расставляет и сети , Ради славы и лживых наград . Оглашают стихи свои дети И отвергнувший юность им " рад ". Рад смутьян роковому раздолью , У поэта друзей " умыкать " ... Я смиряюсь с предательской болью , Начинаю к беде привыкать . Журавли возвратились без страха И курлыкая сели вдали ... Сад белеет и призраки краха , Испаряются с влагой земли .
Поэты и Вальтасары тусовок
К медАм поэтов не зовут , Для избранных свои пирушки . Давно интригами живут , "Свистки" тусовок и "свистушки". Галдят в бессмысленном кругу , О чем - то призрачном астральном . А о талантах ни гу - гу , Что сникли в пламени печальном . Страдают фениксы времен Из - за Полетик и Дантесов , Из - за лукавых без имен , Из - за хабалок и балбесов . Но время высветит скрижаль , Где письмена превыше права : -- Бездарных вычеркнуть не жаль , А фениксам -- поэтам слава ! --
УЧАСТЬ
*** В этом городе суета И торговля превыше молитвы . В этом городе маята , У прохожих острее бритвы .
Отражают глаза чистоту , Магазинов зеркального блеска . Отражают глаза пустоту , Бездуховной игры бурлеска .
Сохранить свою тонкую нить , Дар созвездий неугасимых . И любви непродажность ценить, Среди скупщиков невыносимых .
Искренность
В Тамбов приехал на базар , Казак Мещеряков , Седло приобрести товар И несколько подков .
А на Дворянской храм открыт , Зашел приезжий в храм . И солнечный сиял зенит , На стеклах ясных рам .
Казак молился у креста И Господа просил ... Была душа его чиста , По мере личных сил .
-- Я не сужу своих селян , За зависть и грехи . И не гнетет меня изъян , На пашне у сохи --
Сто лет промчались огулом , Меняли лик места . Разрушена святыня злом , Нет храма и креста .
Библиотека где амвон И клирос днесь стоит . Умов и знаний полигон , На стеклах весь зенит .
Мещеряков казак в роду , Потомок боевой , Но суд устроил на беду Поэту голевой .
Где прадед Господа молил , Судил Мещеряков , Таланта за порывы сил , И взлеты без оков .
Все обвиняли как враги , Правдивого за честь . Но у нечистого слуги , Грехов своих не счесть .
Объяла кривда пеленой , Судилище как тьма И за фантомною стеной , Взъярилось зло весьма .
Пустомеля
Кому нужны слова пустые , Того кто к ближнему жесток . Кусты малинника густые , Но на просторе бьет исток .
Он воевал и был отважным , Теперь отъявленный делец . Что патриоту было важным Затмил блистательный телец .
С фальшивыми упорно дружит , С подонками событий свой . И извращенцам лживым служит , В муре погрязнув с головой .
Ему поверить лицемерам , Как АКМ курок нажать . Он свой немыслимым химерам И рвется бесов обожать .
Словами потчует сексотов , Они балдеют от речей . Он грубиян для доброхотов И в доску свой для палачей .
Сон воина
Приснился сон Мещерякову , Он молодой вблизи зеркал И сердцем обратился к Слову , И духом Истину взалкал .
Картины будущих событий Вмиг отразили зеркала -- Он окрыленный от соитий И в страсти каждая мила .
Вблизи чужого Кандагара , Стреляет в злых из АКМ . Весь покрасневший от загара , Весь помрачневший от дилемм .
Он в банке трепетный охранник , Богатым руку подает ... В мечтах литературный странник , Шедевры всюду создает .
Он в председателях Союза Поместных смутных величин , Где вновь Горгонова " медуза ", Кумир исчадий и личин .
Судилище в фаворе падших , Поэта гробят клеветой . И он Пилат среди увядших , Понтийский гегемон крутой .
Голгофа Уткинского храма , С крестом Спасителя вблизи . И Мать Христова не от срама , Заплакала с бедой в связи .
Мещеряков проснулся в жаре , Как после боя у черты . Творил он грешное в угаре , В кругу тщеславных суеты .
Бедлам грамотея
Любо братцы , любо ! Слушать Трубу казака . Не голосите грубо , Звонкая эта строка .
Книгу Труба наворочил О казаках степей . Многих сдурма опорочил , Как из дерьма репей .
Села как и станицы , Многие он позабыл . Жуткой войны зарницы , Скрыли зады кобыл .
Нету у Толи воли , Вольной в судьбе казаков . Нету у автора доли , Жалкой простых мужиков .
Нету и красной конницы , Как и Котовского нет . Нету тамбовской звонницы , Что увидал корнет .
Нету и рейда Мамонтова . По большевистким тылам . Есть фотографии Грамонтова И грамотея бедлам .
Ряженый Толя , ты ряженый , Крест на груди фетиш . Щедро пиаром обгаженый , Вот о пролетном трындишь .
Двойник
Не Рылеев он , не Бестужев , Он с рождения Дмитрий Дюжев . Импозантен собой и высок , Крестик есть и мечты туесок .
Собирает в копилку души , Шум столиц и отраду глуши . Он актер и большой лицедей , Всех играет российских людей .
Если надо сыграет барона И на дне Петербурга Бирона . Очутился в Тамбове на день , Где играют одну дребедень .
В драмтеатре Николы Сапегина , Приключения выдать Онегина . Диалоги и все монологи , Были вехи судьбины - дороги .
Вот Онегин и Ленский враги И стреляются возле куги . И Татьяна влюбилась -- беда , Написала письмо вникуда .
Вот Евгений Онегин один И отчаянный шелест гардин . Перерыв , театральный антракт И на сцене Мичуринский тракт .
Возле тракта профессора дом , Пребывает в тумане худом. Дюжев Дмитрий и тема татьба Не Онегин он -- Толя Труба .
Монологи и все диалоги : Лицемерье , обманы , подлоги . По роману играет " АТ " , Дмитрий Толю без карате .
То Урал с императорским залом , То Сицилия с "русским" кагалом . То элиты журнал Александръ , То скопление злых саламандр .
Дюжев ярко играл авантюры , Человека дородной фигуры . Дмитрий жох и Труба не малец , Как Онегин в поступках стервец .
Антреприза всех тем удалась , Жизнь Трубы в пересказе нашлась . Неожиданный грянул финал , Дюжев вышел и зал застонал .
Рассмеялся похожий двойник И замены раскрылся тайник . Вот Онегин Евгений один , Вот Труба Анатоль господин .
Оба схожи -- герои стихов Бесподобных и мерзких грехов . Не зияет забвения пропасть, Где потеряна детская робость .
Смоляная
Не спасти Мария душу , Черную как смоль . Я обет молчать нарушу И рассыплю соль.
Мир Двурожкиной крученый , Эгоизма взвесь , Как гудрон перемельченый , Разогретый весь .
Нелюбимых Валя злая Днесь вовсю гнобит . Бес ладони потирая В уши ей гудит .
Не печатает таланты , Не жалеет всех . И свободные ваганты , Как шуты потех .
Год за годом роковая , Роет ямы всем , Кто судьбу превозмогая Не хитер совсем .
На Судилище занудно Клевету несла …. И невинного паскудно , В жертву принесла .
Как спасешь ты душу Вали , Если в ней грехи , Повторяют звон медали И бубнят стихи .
Винтарь поэта
Отличный поэт Остроухов Не предал собрата в беде . Он словно бывалый Сухов Стреляет в бандитов везде .
Словами стреляет , словами , Как пулями из винтаря . Свистят они над головами , Лихих басмачей не зря .
Учился он с Пеленягрэ , Освоил духовную речь . И падшему при подагре , Поможет с сиянием свеч .
Поместный СП захватили , Тщеславные люди мирка . Крутили кумыс и мутили , И выбрали баем Юрка .
Халат он имеет и сбрую , Коня дорогого и блажь . Решает проблему любую , Играя страстей эпатаж .
Вовсю горлопан верховодит Полротой творцов суеты . Талантов презреньем изводит , Бездарностям дарит цветы .
Такая гражданская смута , Что хочется взять динамит И тень подорвать баламута , Который поэтам хамит .
Бирюков
Вновь приехал Бирюков В город тихих грез , Без величия оков И без горьких слез .
Он свободен от причин И последствий дня . Объявил иной почин , Смыслы строф ценя .
Так читал Сергей стихи , Как молитву днесь , Как замаливал грехи , Просветляясь весь .
Слушал мастера Чердак , Зауми и Клуб ... И в любой душе бардак , Был уже не груб .
Эхо строф перенеслось , К храмовой горе . Сердца таинство спаслось , В Слове на заре .
Храма всюду образа , Пушкинка как храм . И поэт взглянул в глаза , Тезке крестных драм .
Радонежский просиял , Ярче звезд небес . Столпником Сергей стоял , Словно сам воскрес .
Сад забвения
В накидке пыльной пришельцА Ты тень судьбы отца искал … В Саду рогатого тельца , Где в лунных снах ты обитал .
Тебе казалось ты лучист , Как образ нежного птенца . И телом постаревшим чист , Как лист осеннего венца .
Вокруг тебя осенний вид И оголенный сонм скульптур. В Саду ты яркий индивид , В кругу безмолвия натур .
Фонтан струился у ручья , Какой - то сутью неземной . Но юность плакала ничья , За беспросветной пеленой .
Скамья тесна и для двоих , Но ты присел и ощутил , Как был невозмутимо лих , Когда мошну грехов тащил .
Журавль отверженный стонал , Ты предал юность с журавлем. Сад прошептал :-- Настал финал. Ты здесь с забвением вдвоем --
Безобразные
Видно смута надолго теперь , Лицемеров безнравственной доли . За кумира -- исчадия дщерь , За основу -- болота юдоли .
Ненавидели прежде они , Обреченные хаять друг друга . Подружились вздымая огни , Рокового фальшивого круга .
Пляшут вместе и мельтешат , На тропинке и зыбкой дороге. Безобразно , безбожно грешат Вытирая об истину ноги .
И в порушенном храме дельцы Судят скопом поэта от Бога . Не снимают личин подлецы , Потому что тусовка убога .
Творчество
Литература не трамвай , Не конка с мерином . Писатель к образу взывай Звездою ввереном .
Твори высокое свое , С талантом пламенным . Пусть созревает мумие Под Сфинксом каменным .
Пусть перелетные ветра Вращают мельницы ... И будут ярче свитера , У рукодельницы .
Твори как роком суждено , Покаместь дышится . Тебе небесное дано , Покуда пишется .
Пусть оккупируют трамвай Пройдохи зайцами И славят -- ты не унывай , Коня с данайцами .
Им прицепится к именам , Всегда так хочется , Где чудно лживым временам , И жизнь волочится .
Имена
Лучшего поэта исключили , Классика мятущихся времен . И вердикт внимающим всучили , О бессрочном поиске имен .
Обещали матрицу проекта Сделают для тренда воротил . Чтобы имя нужного субъекта , Библиограф в пыль не превратил .
Хоть и Лета речка не мелеет , Берега в туманах вековых , Дух небесный истинных жалеет , Светит на поэтов таковых .
Вот мелькнула всполохами Майя , Вот Богданов в роще зоревой . И Макаров с лучиком играя , Пробежал по пажитям живой .
Вот Марины милые гуляют , И Пегаса вместе стерегут . И звезду надежды умиляют , Что дары таланта сберегут .
Вот моя стезя не роковая , По лугам блистает у межи . Я иду природе воздавая И летят стремительно стрижи .
Имена не люди озаряют , Небеса в завещанном миру , Где хвостами длинными виляют Змеи из бумаги на ветру .
*** О чем мы спорим господа , Когда нет денег на журналы ? Для власти творчество вода И тина книжные анналы .
Стихии волны пронесут , По руслу временных событий . Творцов слова не донесут , Посыл для бродников соитий .
И даму ветреных причин , Финал не образумит драмы . Она познала пыл мужчин И ни к чему ей холод ямы .
Поэт советом не уймет , Кликушу взяток у кормила . И равнодушный не поймет : Зачем Руслана ждет Людмила .
Сюжеты , темы и канва , Нужны для хода и развязок . Литература вновь права , Где время заповедных сказок .
ЛЫСОГОРЕЦ
Перепутье выбора
Степь родная у лесов , Широка округой ... Двери я открыл засов И пошел с подругой . Впереди прекрасный вид , Позади все то же . Каждый ближний индивид Стал в стремленьях строже . Вновь подруга хороша , Говорит о многом . Но светла моя душа И не спорит с Богом . Вот налево поворот , Рядом критик в теме . Озирает Коля рот , В зеркале и джеме . Вот направо колея И стоит у края , Толи падшая свинья , Толи светоч рая ? Я иду и на виду Выбегает Толя ... Неужели рок в бреду И с Трубой недоля ? Вижу мечется казак , По горе плешивой . В сапоге его резак С рукояткой Шивой . -- Я за правое ! -- кричит И бежит налево , Где шалава верещит Обнимая древо . Разожгли грехи огонь , Полыхают дали ... Но бежит крылатый конь , Где его не ждали . Нет у путника узды , Нет травы чудесной . Есть внимание звезды И юдоли местной . Пусть волчицей пронеслась Злыдня , словно драма . Вновь мечта моя спаслась У святого храма .
Тени лицемеров
После концерта под Лысой горой , Вышел на гору Серега - герой . Лунная ночь необычно светла , Грустные мысли сжигает до тла . Стало Сереге мгновенно легко -- Мистика шабаша недалеко . Он же не верил в волшебную явь , -- Боже от лихости душу избавь ! Нет ни татары , нечистая муть , Надо мне зорко на пришлых взглянуть -- Видит герой своих новых коллег , Голыми стали стяжая набег . Нет Маргарит , только Геллы одни , Ведьмы Градища в поганые дни . Гелла - Елена и ведьма - Карина , Гелла - Татьяна и ведьма - Ундина . Вот и Валюха парит на виду , Кличет для всех роковую беду . Шепчет смотрящий : -- Увидев не трусь , Колю , Олега и всякую гнусь . Чу , да они под луною козлы , Видимо днем обреченные злы . Мне бы не славить страстей бурелом , Нити грехов завяжу я узлом . Не оплетут , не затянут ловцы В бездну , где изверги и подлецы . Я не стяжаю корону вреда , Быть лицемером везде и всегда -- ШАбаш раскрылся в бесОвской красе , Совокуплялись безумные все ... Пошло и гадко в животном бреду , В круге разврата -- подлунном аду . - Я же потомок бойцов -- казаков , Дам им плетей и сухих канчуков ! -- Глянул Серега -- в руках - то кнуты , Стал он пороть наглецов маяты . -- Вот вам фуршеты ! И злыдней сю - сю ! -- Бил их Серега кнутами вовсю. Тени стонали вокруг на горе, Выла волчица в незримой норе. В полдень проснулся Серега в дому, Было светло и отрадно ему.
Мордоворот
Пришел крутой мордоворот , В СП поместной власти , Двурожкиной восславил рот И утвердил напасти .
Метресса ляпает сдурма , О Маше как о фее . Возносит слабую весьма , Словес при корифее .
Приемы старые в ходу , Талантов всех на плаху , Но фаворитов череду , К безбрежному размаху .
Нет роста юным никому , Всех рубят гильотиной . Лишь держиморде одному , Трон с гибельной картиной .
Поэта лучшего на век , Судили воры света . Творений лишний человек , Для палачей расцвета .
Музей идолов
Вот Горы Лысые вблизи , Луна сияет кругом ... Пришел в музей не Саркози , Канчук с Иваном другом .
-- Смотри Иван на торжество , Старинных весей края ! -- Но исказилось божество И все вокруг играя .
Поэта судят у креста , Страшилища и хари . Запахли грешные места , Болотным смрадом гари .
Канчук себя определил , В фантоме деревянном . Он с околесицей юлил , В порыве окаянном .
Исчадья кланялись карге , Тянули лапы к жути . Старуха сидя на слеге , Отстой крутила мути .
Щеряк безумствуя с шестом , Вилял хвостатым задом . И ведьма поглощала ртом , Что исходило рядом .
Хвалешин истово скулил И рьяно выл шакалом . Музейный шАбаш веселил , Мегер с козлом нахалом .
Канчук слегка оторопел , Иван немного сдрейфил , Но снимки утвердить успел И сделал яркий селфи .
Лохматый нежить пробубнил : -- Идите в лес Челнавский . Зарытый клад не оценил , Крымчак бредун заправский --
Музей кипевший суетой , Притих к рассвету споро . Иван смеялся золотой , Канчук с кнутами Зорро .
Под Лысой горой
Для кого твои спевки под Лысой , Если в храме творца осудил ? Ты сдружился с исчадия крысой И Иудой фуршетных чудил .
Мельтешишь ради славы суетной , Ищешь сильных партнеров в миру . Но в России духовной заветной , Ты тщеславный хвастун на ветру .
Для чего ты печатал отрывки , Из блестящей поэмы творца , Если хищной личины улыбки , Рассыпал с хохотком подлеца ?
Для чего ты отметил поэта И награду за строфы вручил , Если плюнул на правду завета И с любовью мечту разлучил ?
Ты постишься надеясь на Бога И прощенье грехов навсегда , Очернив светлый образ итога , Ради падших срамного суда .
Лихое время
Казак из Криуши бравый , Как прадед из Лысых Гор , С душой озаренной правый , Заканчивал миром раздор .
Антоновщина не благая , Взаймная злоба сторон. Тамбовщина всем дорогая , Кровавый терпела урон .
О русских полях и долах , О житницах и родниках , О мелях , глубинах , молах , Стихи сочинил в веках .
Лихое нагрянуло время , Все зыбкое до причин . Поэта встревожило бремя , Засилье бездушных личин .
Судилище за откровенье , На месте распятья Христа . Личины стяжали паденье И бездна раскрыла уста .
Бесправие
Не страшен суд на месте храма , Страшней бесправия закон . Трагедия людей и драма , На месте взорванных икон .
Не обвинения рвут душу , Людская ненависть сердец . Я стены фальши не обрушу , Обрушит вечности Отец .
Между поэтом и лихими , Рубеж из подлостей камней . Клеветники видны плохими , В провале обреченных дней .
Бросают камни оголтело , Забыв про заповедь Христа . Трясутся с бесом ошалело И змеями шипят уста .
Суд безобразен без защиты , Без прений разницы сторон . Расправы каты из элиты , Лукавых злыдней и матрон.
Бюсты палачам
Слепит Остриков бюсты катам , Осудившим поэта времен . И расставит по смутным закатам , Отцветающих гнусных имен .
Вот Щеряк приоткрывший губы , Волком выглядит во плоти . Кочуков с Чистяковой грубы , К храму бесятся по пути .
Вот Алешин целует поэта И Алешин творца предает . И продажным двойного цвета , Раздвоением бес воздает .
Селиверстов хитрит безобразно , Осуждая безбожно творца . А в суде он благообразно , Адвокатом корит подлеца .
Слепит Остриков бесов падших, Много , много как наяву . В Трегуляе у сосен увядших , У отпетых поставит в траву .
Изменник
Наши предки рубеж защищали И Тамбовщину Бог сохранил . Кочуков же Сегрей за медали , Над распятьем творца осудил .
Ради не осененной подачки , Кочуков вновь охаял творца . Стал пред идолом на карачки Где музейный закут подлеца .
Угодил бездуховным личинам , Послужил безобразным зело . По отвратным порочным причинам, Преумножил безбожное зло .
Он постится и возглашает : -- Я неистово верю в Христа -- Но поступки потом совершает , Буд - то нету у ката креста .
Депутаты от бесов в Тамбове , Не от Бога лукавая власть . Кочуков же неискренний в слове , Не страшиться Иудой пропасть.
Вольер злыдней
Мельтешите в пространстве вольера , Шкуры перекисью осветлив . Я поэт вдохновенный Валера И душой светозарной красив .
Вы почетные времени блефа И бумаги купили шутя . За спиной хитромудрого Грефа , Вырастает мамоны дитя .
Вы лукавите хищные дружно , Говорите о многом легко . Никому роковое не нужно , Если Бог от него далеко .
С пастухами блуждают бараны , Лысогорской породы стада . Вы поэта душевные раны , Обжигаете злобой вреда .
Вы свиней попасите вальяжно , С бесовщиной от Лысой Горы . Для продажных безбожное важно , До Суда Поднебесной поры .
Рабы Мамоны
Остались угли и зола , И отголоски эха зла . Ведро худое , дом пустой И засыхает сад густой .
Олег Алешин поседел , Иуды возлюбив удел . Владимир Селиверстов сон , Увидел с бюстом в унисон .
Наседкин счастлив по всему , С Джули незримой никому . Дорожкина с грехами вся , Мамоны ловит карася .
Мещеряков поместный бай , Кричит АвгиЮ - Выгребай ! - Но в стойле смрада не Авгий , Труба стоит без панагий .
Воззванье пишет Кочуков : -- Осудим в храме мужиков ! Изгоним пахарей в поля , Любя ЛжеЮру короля --
Бездна под ногами
Критиковали , гнали , осудили , Не пожалели трепетной души . Из небыли муру нагородили И шелестят наветов камыши .
За доброту мою оклеветали , За помощь опохабили легко . От радости судившие витали И воспаряли в грезах высоко .
Поэта милосердного крушили , Как чуждого противного врага . Безбожное во храме совершили И обрели незримые рога .
И мету обрели не дорогую , Пылающую жуткой чернотой . Жизнь обрели безбожную другую И ада воскуренье под пятой .
Гордыня циника
Какой я с хитростью пытливой , Почетный с Лысогорской ксивой ! Я друг Урюпина веков , Фрондер Серега Кочуков . Я был военным на Востоке И выжил в выспренном потоке . Теперь под Лысою Горой , Залетных спевок я герой . В Союзе без году неделя И первый на печи Емеля . Ласкаю щуку по бокам И фарт вверяю кунакам . Награды мне за бестселлеры , Вручили злыдни и мегеры . Союз без Хворова Валеры , Творца я осудил манеры . Предательство таланта в моде , В Тамбове при любой погоде . Я Кочуков Сергей седой , Овец моих густой надой . Сегодня рви , хватай и куй , Лаве , медали вмасть ликуй . Раз книги выбросят потом , Награды хапай даже ртом . И говори о тренде Шанского , О днях Халерия Рашанского . Хвали Знобищеву и Лаеву , Себя и Сашу Николаеву ... Творца от Бога осудив И бесов кривды породив .
Грязные помыслы
Жену учителя увел , Меня безбожно осудил . Ты Кочуков душою зол , Как преисподней крокодил . Твои клыки острей ножа , Сожрешь ты всякого вблизи : Творца , художника , ежа И помыслы твои в грязи .
Прославляющий падших
Для Дроновой Елены чина , Экранных новостей мадам , У лысогорца пай - личина К калашным рыночным рядам .
Возносит падших на суде И меченых за злобу . Стремится Кочуков в беде , Узреть времен худобу .
Меня надменно осмеял , Унизил в грешном раже . Духовность подлостью разъял , В тщеславном эпатаже .
Венчает злыдней Кочуков , И фаворитов власти . Поэта вольных казаков , Казнит хулой напасти .
Ты не Драпеко у Миронова , Подручной голосить с шестом . Ты вестница Елена Дронова , Будь мироносицей с крестом .
Отступник
Казак не будет осуждать , На месте храма казака . Вину другого утверждать , Без аргументов с кондачка .
Не дело воина хула , Лукавой повитухи в тон . Судилищ злобные дела , Людей бездушных моветон .
Судить поэта казака , Когда с Заветом незнаком , Играть прилюдно чурака И слыть повсюду дураком .
Ты за рулем и ловелас , И под Горой ты на коне . Но душу отвергает Спас , Повитую грехом в огне .
Старуха с цацками наград , Оклеветала казака ... Ты злыдне нечестивой рад И продаешься на века .
Химера злыдней
Я не живу тлетворным слухом , О фрике с куклой на софе . Скорее с Гумилевым духом И образом похож с строфе .
Я откровенен и не злобен , Добро творю спасая мир . Но враг Иудушке подобен И злыдня палачей кумир .
Меня в Тамбове осудили , Как Зощенко в столице вмиг. И как Ахматовой вменили , Войны с реальностью блицкриг .
О Боге строфы и о чести , О трепетной любви двоих . О падших оголтелой мести , Среди поветрий не своих .
Судилище для злых отрада И обвинения как бред . Творцу шедевров муза рада , Спасая истину от бед .
Они тусуются напрасно И славят жуткие себя . По мостику идти опасно , Огонь иллюзий возлюбя .
И Петр огреет лицемера , Оглоблей огненных глубин . И покусает злых химера , Среди пылающих рябин .
Ущербные личинной миной , Величием грехов больны . Обмажет нерадивых тиной , Исчадье бездны сатаны .
Река Смородина пылает , Мост Калинов порочных ждет . Заря рассветная залает , Когда волчицей ночь пройдет .
Кошмары снятся безобразным И извращенным словно явь . Стреляет крахом безотказным , В таланта осудивших навь .
Искаженный моветон
От перемены мест нет толку , Душа заблудшего в борьбе . Тамбовскому тревожно волку И в Липецке не по себе .
В Тамбове метил окоемы И выгрызал свою среду . Внедрял безбожные приемы , Предать творящего суду .
Собрание Союза членов , Вдруг исказило моветон И на холстинах гобеленов , Отрылся шабаша притон .
Картины судеб изменялись , Блуждали сонмы егерей ... Но злыдни скопом превращались , В перековерканных зверей .
Он важаком перебивался , Без чести воина былой . Кумиру злобы поклонялся И закалял характер злой .
Повадки зверя утверждая , Личины походя менял . Лукавым бесам угождая , Творцу душою изменял .
От перемены сумма та же , Грехов осталась у него : Дал фору договорной лаже , С мурой беспечности всего .
Петровский мост их суховея , Из крыльев перелетных птиц . Вокруг печальная Расея И мало озаренных лиц .
Играть нещадно уповая , На круг теней у камелька . Но муза пологи срывая , Превносит звонное в века .
На картах Майя козырная , В четыре масти игрокам . Духовным ликом неземная , Нигде не светит дуракам .
Разъятые
Святого таинства причастье , Никак не красит бытие . Судилища сбылось несчастье , Вновь предсказание мое . Забыли добрые поступки , Гурьбой судившие меня . Им опротивели уступки И свет душевного огня . Гордыня злыдней обуяла , Не видно около ни зги . И Кочукова дух разъяла И у Алешина мозги . Дорожкина великой стала , Горгоне адовой подстать . Мещеряков с сумой фискала , Желает Вальтасаром стать . Аршанский офицер кагала , Мичуринский масон в кругу . Наседкин в тоне мадригала , Луканкиной несет пургу . У Николаевой все проще , С кривой улыбкой на лице . В калиновой узрела роще , Иглу в Кощеевом яйце . Астральный облик осудивших , Страшнее бесов во плоти . Творцу шедевров нагрубивших , Прощеньем судьбы не спасти . Хоть Кочуков вовсю хлопочет , У храма с кладбищем вблизи , Он в ступе плевелы толочет , С попраньем Библии в связи . Вещает о стихах матерых : Елены , Саши , Мариам ... В расправах аморальных скорых , Участниц безобразных драм . Адепты проклятого рока , Ведут политику дельцов . Черты тщеславия порока , Вздымают с миражом венцов .
В Стефаниевском храме
Кочуков поменял свои лапти , Надо в храме поставить свечу . -- По наезженным лезвиям тракта , До Тамбова в санях долечу ! --
Справный конь незатейливой масти , Ожидал у ворот на снегу . -- Не к добру Лысогорские власти , Унижают меня на берегу --
В Стефаниевском храме Тамбова . У иконы Защитницы всех , Кочуков Лысогорского крова , Помолился за всякий успех .
За надел благодатного поля , За здоровье любимой семьи . Что бы снова казацкая доля , Обрела ожиданья свои .
Век прошел и у края дороги , Где взорвали намоленный храм , Правнук пахаря без тревоги , Осудил невиновного сам .
Где Спасителя образ нетленный , Правнук пахаря предал творца . И признал лицемер оглашенный , Приговор палача подлеца .
Прадед Бога молил о подмоге , Правнук бесу душой послужил . И поступком поганым в итоге , Бездне падших вовсю удружил .
Он почетный за книжное дело И напевы у Лысой Горы . Но грехами опутано тело И в душе клокотанье муры .
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ МЕРА
Капкан самообмана
Вздохнут теперь свободной грудью , Избавившись от лишних ртов . И выплеснув ребенка с мутью , Пойдут вперед между кустов .
Ох как прекрасен лес волшебный , С тропинкой чудной золотой ... И мир суетный непотребный , Заменит погремок простой .
Идут и видят превращенья Зверей в иные существа , В округе смутного вращенья , Иллюзии всяких торжества .
Вдруг видят бабку у тумана , У края заповедных грез . И вдруг капкан самообмана , Захлопнулся вокруг всерьез .
Они в капкане все незримом , Пошевелится нету сил . И бабка облекает дымок , Всех кто вовсю заголосил .
Тщеславные
Когда сидели за столом И пили водку дружно , Не рассуждали мы о том , Что палачом быть нужно .
Душа болела и звала , У Николая счастья ... Я бросил личные дела Из - за причин участья .
Блажил Олег на этаже Шестом в пространстве кухни . И я с мечтами неглиже Кричал : --- Преграда рухни ! --
Мещеряков спросил совет : -- Как быть в журнальном деле -- Легко послушал мой ответ : -- Аршанский дока в теле --
И Кочуков пришел с добром , Просил о светлой воле : -- Ты одари не серебром , Проголосуй в юдоле ---
Звонила Леночка Шматко , О жабах толковала ... Просила голос высоко , Поднять крылом вокала .
И прежде я помог другим , Стать членами Союза . С пустой душой и дорогим , Хоть пропадала муза .
Пришли иные времена , Тревожные и злые . Тускнеют веры письмена , Блистают роковые .
Процентщица купила тех , Кто сам продаться рвался . И в день немыслимых потех , Тщеславных круг зарвался .
Меня поэта светлых грез , Хулили все от пуза . И обвиняли вновь без слез , Как палачи Союза .
Грозная старуха
Старухе не стыдно быть "Грозной", Как царь незабвенный Иван . И девке по сути обозной , Путевку вручить на диван .
Она кувыркалась с Николой , С Василием сняли табу . И с голым попутчиком голой , Влетела в иллюзий трубу .
По небу мечты полетала , Морозно витать под луной И к "Грозной" старухе пристала , Чтоб злобною быть не одной.
Появится месяц завоют , С волчицами грез в унисон . И ноги друг другу помоют , Держа свой "клыкастый" фасон .
Подышат туманом незримым , Всей грудью , неясно какой И скалятся с другом галимым , "Нулем" потерявшим покой .
Еретичка
Слыла метресса еретичкой , Когда безбожницей была . Слыла партийной фанатичкой , От пяток грубых до чела .
Служила партии до срока , Устав блюла до запятой , Но вести принесла сорока , О новой власти золотой .
Пришла с улыбкой еретичка , К другим блистательным богам . И засвистела словно птичка , Прильнув к богатым берегам .
Зерно посыпалось нежданно И манна с праздничных небес . Все чуждое теперь желанно И светоч менеджер чудес .
Забыта ересь пролетарских , Базарных воспаряет бум . Теперь особа среди барских , Молельница метресса дум .
Но все замашки прежней доли Остались принципом судьбы : Интриговать в кругу юдоли И ересь воспевать борьбы .
Гнусная мистерия
Валентина судьбой не святая , Коммунистам служила до срока , Когда злых волкодлаков стая , Вожака возлюбила пророка .
Валентина прибилась к стае , Стала хищной почетной злыдней . И зимой , и в цветущем мае , Стала кривду вершить постыдней .
Искривляла пространство и время , Развращала продажных духом И порочное , грешное семя , Всюду сеяла с черным пухом .
Многих членов Союза слова , Извратила до мерзкой сути . На развалинах храма Тамбова Вытворяют мистерию жути .
Обвинили по ложным наветам , Невиновного с честью поэта . Впали в грех по Святым Заветам И расплаты на каждом мета .
Пусть случится по воле Бога , С обвинителем всяким расплата . Валя - злыдня низка и убога , Как юродивой сзади заплата .
Расправа
Они свою гордыню возлюбили И жгучее тщеславие свое . Голубок белокрылых истребили И черное витает воронье .
Для них непогрешима Валентина , Любому слову верят чудаки . И видится им яркая картина , Они все на Парнасе высоки .
Укажет на невинного -- воспрянут , Всей стаей налетают на него . На крестное распятие не глянут , Когда нет кроме жертвы ничего .
Насытятся куском чужой судьбины , Оближут губы длинным языком ... И повторят фуршетные смотрины , Нисколько не жалея ни о ком .
А Валентина хитростью исходит И лжет как обреченная на зло . Над ними месяц гибели восходит , Они кричат : "Нам страшно повезло ! "
Голгофа поэта
В них сила грешная взыграла , Как брага мутная в бадьях . И бестия на них взирала , Найдя порочное в друзьях .
Они поэта все ругали И обвиняли в темных днях . И кривде ложью помогали , Гадюке в призрачных огнях .
Змея незримая шипела И поднимала хвост трубой . Вдруг брага мести закипела И бес оправился рябой .
Они вдыхали смрад нечистый , Впадали в гибельную страсть . Нес ахинею так речистый , Что мог от небыли пропасть .
И исходила девка бредом , Секла поэта клеветой … За ними бесновался следом , Писатель сроду не святой .
Злом распинали "супостата" , На месте скорбного креста . Голгофы здесь была утрата , Когда взорвали храм Христа .
Злоба кликуш
Пылала злоба в их глазах , Воспрянул в душах ад . Увидели судьбу в слезах , Двенадцать лет назад .
Такие страсти пережить Пришлось из - за меня ., Что захотелось удружить , Всем языкам огня .
Огонь отмщенья полыхал , В порывах и в устах ... И ворон крыльями махал , За окнами в кустах .
Кричала птица тяжело , Неистово к беде . И окрыляли люди зло , На роковом суде .
А дело сшито се ля ви , Рукой дрожащей в тон , И виделяся поэт в крови , На плахе как Дантон .
-- Казнить заблудшего творца ! -- Кричали злыдни в масть . Но дома кушал я тунца И плюнул страху в пасть .
Припомнил жизни времена , Двенадцать лет назад , Как сеял дружбы семена И всем помочь был рад .
Угодники метрессы
Судилища острый финал , Создали по духу секрета . И деньги нашлись на журнал , Когда осудили поэта .
Гурьбой угодили одной , Почетной и злобной метрессе . И каждый продажный родной , В убогой безнравственной пьесе .
Клубитесь в сплетеньях теней , Играйте творящих шедевры . Но кривда надавит сильней И станете жертвою стервы .
Вы вновь заработали куш , Глумясь над поэтом невинным . И в круге отпетых кликуш , Вопите с исчадьем глубинным .
Тщеславные обвинители
Ненавидеть они умеют , Это кредо у них не отнять . То и дело вовсю сатанеют И стремятся врагов обвинять .
Обвиняют и судят обычных , Одиноких творцов во плоти . А своих друганов закадычных Видят в вечности и чести .
Для противных поганые слухи , Распускают как шерсти кудель … И рабами отвратной старухи С ядом славы сосут карамель .
Ядовитая слава с крушиной , Волчьих грез взбеленяет туман . И живут они жизненной тиной , Принимая за благость дурман .
Без добра не приходит прощенье , Без молитвы темны небеса . Обрекая творцов на забвенье , Вы "калифы" на полчаса .
Тамбовские волкодлаки
Повернул я на пальце кольцо, Стал читать письмена бумазей: Ты увидишь событий лицо -- Облик зверя из бывших друзей. Ты узришь небывалый размах, Рокового безумия всех. Будут страсти являться в умах, С чередою порочных потех. Будет всякая тварь мельтешить, И глумиться над честью взахлеб. Проклинать всех не надо спешить, Кто – то свой исповедует стеб. Ты услышишь пронзительный шум, Исходящий от вздыбленных стай … Не сгущай маяту своих дум, О спасеньи души помечтай! Зверь исчадий прыжок совершит, Злом поступков без крестных оков. Но молитва святая лишит, Силу воли волчиц и волков. Оскудеет звериный порыв, Источиться греховная суть, Прыгнут стаи под жизни обрыв, И не добрый закончиться путь -- Повернул я на пальце кольцо И, отринул стопу бумазей …, Что б мое не бледнело лицо, Стал молиться за бывших друзей .
Страда расплаты
Радуйся Валя , радуйся И Алешин ликуй , и Коля ! Хоть пригублена чаша сладостей , Дегтем мазана ваша доля . Вы помечены жуткой метой , Лицемеры с ухмылкой праздной . И отплатит вам рок монетой , С мордой кривдушки безобразной . Вы получите все сторицей , Что за каверзы заслужили . Вам мамона блистает столицей , Из костей и зверей сухожилий . Вы продвинутые продвинули Шелупонь до вершины эстрадной . Вы талантов шутя отодвинули , В туну бытности не отрадной . За меня , за Марину , за Толю Привлекут вас созвездья к ответу. Бог простит нашу горькую долю , Мы поэты и служим свету .
Гонители
Ради Маши , Елены и Саши , Валя судьбы испачкала наши : Неизбывной как смоль клеветой , Непроглядной как хмарь маятой . Вбрызг порочила благообразных Валя - злыдня среди безобразных . Среди всяких знакомых и разных , Ради дел интриганки бессвязных . Всех талантов от Бога чернила , Извращенки нечистая сила … С ней Наследкин и рядом Рашанский , И Трубашкин ханыга шушпанский . Их фантомы кружатся на Лысой , На горе с омерзительной крысой . Их исчадий опутала мреть , Раз стремятся в полыме сгореть . Пострадают творцы от нечистых И воспрянут от истин лучистых . Над талантами зори без пятен , Путь духовный Мессии приятен .
Действительность
Я плюю в ваши подлые рыла , Есть в поэте небесная сила . Вы на каверзы злыдни годны , А по сути крещеным вредны . Вы творите лукавое дело , Что бы время добра оскудело . Что бы всюду фальшивая мреть , В бренной славе смогла забуреть. На Судилище падших вы доки , Без лукавых личин лжепророки . Без журналов и ложных наград , Ваши судьбы -- пустоты оград . Без тусовки вы мелкие сошки И очистки от вялой картошки . Вы исходите злом как поносом , У сортиров останетесь с носом .
Морды и хари
После Судилища падших В храме где Пушкинский дом , Старших людей и младших Дух уличил в худом .
В библиотеке нет истины , Истина в вере в Христа . Храм подорвали выхристы , Злобно скривив уста .
Храм над строением высится , Прежний в астральном миру . И на него не окрыситься , Злыдень на стылом ветру .
Входят в притвор обвинители Вместе с подобием жен . Видят насквозь небожители Кто чернотой поражен .
Лысиной блещут лукавые Или густой сединой , Все палачи не правые , За роковой стеной .
Души у лживых не светлые , Когти видны и клыки , Нечисти грешной приметные Словно в огне кизяки .
Шерсть вырастает звериная , Каждый подонок с душком . Бякает морда козлиная , В перьях кричит петушком .
Видно поверхность зеркальная , Каверзных , смутных времен , Блещет как правда астральная , С харями падших имен .
*** А судьи кто ? Наседкин ,Марков , Валя , Аршанский оголтелый и Труба . Забыли о приватности морали И сразу почернела их судьба .
Забыли в храме взорванном о Боге И обвиняли светлого творца . У каждого на выбора пороге , Личина зла и шкура подлеца .
Судилища был шАбаш узаконен , Вновь ликовал Мещеряков Пилат . Алешин предавать поэта склонен , Был Андрием по ляховски крылат .
Знобищева , Луканкина и Саша , Как шавки подвывали клевете . Другими вся заваренная каша , Мешалась на безумия плите .
Попрали Божью заповедь наветом , Расправу сотворили без причин . И поглумившись скопом над поэтом , Восславили безнраственный почин .
*** Творцы защищают себя , От злыдней поярковой масти . Грешневик высокий любя , Низки охламоны отчасти .
И плисовый блеск на кону , Фальшивый до меры пошива . Творцы защищают страну , От писарей кривды пошиба .
Труба секретарь для кого ? Для катов гнобивших поэта . Предал он творца одного , Суду против Бога Завета .
В едином строю у кормил , Не зная пощады к свободным . Крушиной их рок накормил , Лукавой мамоне угодным .
Таким справедливость тогда , Имеет политику смысла , Когда орденов череда , Свисает с судьбы коромысла .
Молился Труба без труда , В пророческом храме Козлова . Картины иного Суда , Вершились во истину Слова .
Увидел в ужасном огне , Судивших творца Анатолий . И ангел на бледном коне , Предвестник греховных историй .
Видение длилось везде И сердце сжималось от страха . На Страшном Последнем Суде , Расплаты горячая плаха .
-- Спаси , пожалей , сохрани!-- Кричал осудивший поэта . -- Во всем виноваты они , Забывшие Господа света --
-- Я грех роковой искуплю -- Крестился Труба утверждая . -- Добром свою жизнь укреплю , Чтоб пламя не ведать рыдая --
*** Блистают зеркала времен , Для приснопамятных имен , Со знаменем и без знамен : Народов , этносов , племен .
Пушкин Александр Сергеевич , Есенин Сергей Александрович . Хрисанов Иван Гименеевич , Иванов Гименей Хрисанович .
Времена отражают личности , Навека в обоюдной обычности . Труба Анатолий для строф , Как писарчук Мариенгоф .
И тот Анатолий и этот , А толку от них на пшик . Используют фокусов метод , И делают внешний шик .
В Москве у Сергея Есенина , Сказителей грянет борьба : Труба - Мариенгоф от Ленина И с Лениным Мариенгоф - Труба .
*** Лихое было много раз : Таланту ноль , дельцу награды . Труба иметь значки горазд , Как все тщеславья ретрограды .
В крученом сне секретаря , Союза пишуших о разном , Трубе преподнесла заря , Презент в обличье безобразном .
Козел Козловский с бородой , Глаголил сам без остановки : -- Труба хапуга ты худой , С лукавой жаждою сноровки .
В питомнике селекций древ , Ученые трудились славно . И яблоню скрывая гнев , Три года выводили плавно .
Подсуетился ты и днесь , Имеешь саженцы у Дона , Медаль за Шолохова весь , Ученым кукиш от Гвидона --
*** Трубе награда не приснилась , Он в Думе областной в чести . Пастушкой Тенни появилась И Матушкин пришел пасти .
Все депутаны неуемны , Несут по фракциям свое . --Трубы заслуги окоемны ! -- Кричит жующий мумие .
-- Журнал ведет и в СПРе , Секретарем торчит теперь . Дать Боратынского в манере И сразу выставить за дверь --
Аршанский бестия газеты , Почетным пожелал блажить . -- Присвоить отстранив Заветы , Безбожнику с волками жить --
Труба пройдоха с Боратынским , Аршанский приобрел почет . Евгений Матушкин за Клинским , Пошел выпил не в зачет .
*** Что скажешь гражданин Алешин , Когда Труба превознесен ? И не отвергнет доку Сошин , Поэта фиговых времен .
Богданова припас для Толи , Как дал Луканкиной надысь . Алешин ты в саду недоли , На кучи хлама не садись .
Листал альбом нерукотворный , Узрел отвергнутых тобой . И неизменно образ черный , Летел с порочною судьбой .
И камни истовых предательств , Лежали рядом и вблизи . Пылая гранью доказательств , С твоей продажностью в связи .
Где мудрецы в духовной драме И где избранники в чести? Холсты судилища во храме И счеты рвущихся свести .
*** И если вас Никитин кинул Унизив взглядом роковым , Раж упоительный не минул , Быть знаменитым центровым .
Афганистан войны жестокой , Не интересен в мирный день. В саду иллюзий с поволокой , Найти не трудно мутотень .
Страну трубой калейдоскопа , Вращает писарь волостной . И видится срамная попа , В сортире бытности квасной .
Мои поэмы о прекрасном , О жизни вольных казаков . О рубеже событий страстном И днях влюбленных мужиков .
Меня Никитин не читает , Ему Труба важней творца . И вас ничуть не почитает , От стукача до подлеца .
*** Святого таинства причастье , Никак не красит бытие . Судилища сбылось несчастье , Вновь предсказание мое .
Забыли добрые поступки , Гурьбой судившие меня . Им опротивели уступки И свет душевного огня .
Гордыня злыдней обуяла , Не видно около ни зги . И Кочукова дух разъяла И у Алешина мозги .
Дорожкина великой стала , Горгоне адовой подстать . Мещеряков с сумой фискала , Желает Вальтасаром стать .
Аршанский офицер кагала , Мичуринский масон в кругу . Наседкин в тоне мадригала , Луканкиной несет пургу .
У Николаевой все проще , С кривой улыбкой на лице . В калиновой узрела роще , Иглу в Кощеевом яйце .
Астральный облик осудивших , Страшнее бесов во плоти . Творцу шедевров нагрубивших , Прощеньем судьбы не спасти .
Хоть Кочуков вовсю хлопочет , У храма с кладбищем вблизи , Он в ступе плевелы толочет , С попраньем Библии в связи .
Вещает о стихах матерых : Елены , Саши , Мариам ... В расправах аморальных скорых , Участниц безобразных драмм .
Адепты проклятого рока , Ведут политику дельцов . Черты тщеславия порока , Вздымают с миражом венцов .
*** Тамбов не Тара с яром Ржавин , Здесь был наместником Державин . И Лермонтов спеша в Чембар , В Тамбове бегал за амбар . Бунт староверов против власти , Примкнувшей к дьяволу отчасти . Щепоть в горсти - соленый крест , Не Тары верных и окрест . Крещеным новью сладок вкус , Исус для них стал Иисус . Старообрядцам нечисть блуда , Страшней чем проклятый Иуда . Тамбовский бунт встряхнул планету, Зла продразверстки хуже нету . Большевики пришли не с миром , С безбожным классовым кумиром . И пахари спалив былье , Стояли насмерть за свое . Теперь поэту света Бога , К Голгофе истины дорога . На месте храма и святых , Творцов казнят без понятых . В Тамбове судьи от культуры , За членов волчьей диктатуры . Друзъям награды правомочных , Творцам анафема порочных . Тамбов и Тара сутью схожи , У злых людей кривые рожи .
ГЛАС НАД ПРОПАСТЬЮ
Книга жизни
Источник знаний жизни книга С ее строками обо всем . И темы вечности , и мига , Мы в главах памяти несем .
В духовных образах витая , С небесным отблеском в крови , Мы гобелены обретая , Рисуем символы любви .
И по стезе нерукотворной , Мы духом пишем о своем . И тень мечты не будет вздорной Когда шедевры создаем .
Смущает мрачное в страницах , Когда ошибки не горят . Но родники времен в криницах , Глубинной речью говорят .
Кириллица
Кириллица моих стихов глубинна И высока до солнечных времен . В них скромная красавица невинна И ветреная в коконе знамен .
В них Родина в отчаянных порывах , Как птица воспаряет в высоту . В них человек в пылающих нарывах , Пришедший от неверия к Христу .
В них пахари вздымающие поле И продразверстки ухарь - комиссар . В них атаман мечтающий о воле , Как миражей витающих корсар .
Я связан с откровеньем колыбели , Когда я слушал песню о любви . И чувства ни к чему не огрубели , Что не погасло лучиком в крови .
Кириллица мне позволяет словом , Прославить землю и людей труда . И звоны золотые над Тамбовом , И родники где светлая вода .
Суета втуне
Тон книжной ярмарки в столице Как барабанный стук в зарнице: Кого - то ритмом вдохновляет , Кого - то дробью умиляет .
Дробись искусство на фрагменты , На всей вселенной элементы . И вновь уран литературы , Взорвет поветрие халтуры .
Что б в головах светлее стало , И горе править перестало . А то чиновник Дмитрий - пущий Сказал : -- Писатель нищий сущий .
На площади дарами муз , Торгуй писателей Союз . Пиши , издай , продай труды , Туды с товаром и сюды …
Теперь творение -- товар , Тот гений , у кого навар ! -- Но музы солнечной мечты , Не терпят втуне суеты .
Восславь талант свободы время , Что б выносить базара бремя . И Евтушенко славил время , Когда сражалось грозно племя ,
Младое духом на войне , В своей начитанной стране . Не ради денег , ради воли Сражались воины юдоли .
Читали славные в окопах, О тихом Доне и потопах . Кричали мысленно : -- Не трусь . , Сказал Есенин " Гой ты Русь !"--
Теперь о чем поэту петь , Когда вокруг торговли мреть ? Когда буржуи -- ловеласы , Жуют с задором ананасы
И смотрят блудное кино , Сыграв в рулетку в казино . Найдется Речи меценат , Я буду ярмарок фанат .
Духовность живой речи
Каждое слово пророчица речи Или провидица языка . Славлю молитвой небесные свечи , Звезды зажженные на века .
Русская речь ты богата собою , Всем четырем говорю сторонам : -- Ты никому не послужишь рабою , Будучи Богом дарованной нам ! --
Светлое слово и темное слово Дух языка разделил не скорбя . Мама и папа всегда не сурово , Мы говорим своих близких любя .
Имя имеет сакральное право , Быть и отчетливо в мире звучать. Скажем народу российскому : Браво ! -- Жизнью готов за слова отвечать .
Как граф Монте Кристо
Пятнадцать лет меня " мочили ", В "сортирах" местного СП . И в казематы заключили , Где замок " Гриф" и КПП .
Меня как графа Монте Кристо , Враги сковали клеветой . Все в обвинениях нечисто И приговор у них пустой .
Страдаю втуне я невинно , Враги в фаворе как в меду . Но время истины картинно , Им приготовило беду .
У прокуратора младенец , Зарытый выжил и вопит : О том , что Юрий пораженец , В безумствах злобою кипит .
Кадрусс - Хвалешин двуединый , Олег и Толя заодно . Алмаз утащать не былинный И пьют дешевое вино .
Данглар -- Наследкин неуемный , Творил доносы и Люпофь . В посланиях бумажных стремный , Но мне хулой попортил кровь .
Вот небыло вблизи МерсЕдес , Зато витали тени зла -- То с рожей Валентины Лесбес , То с де Халерия козла .
Гайде была , но в дальней дали , Возможно где - то под Москвой ? Лишь ивы местные рыдали , Об узнике за речкой - Цной .
Моррель -- Макаров выбрал долю , В Воронеже его Марсель . Писатель ценит свою волю , За перегон мечты отсель .
Аббатом Фариа мне мудрость , Явилась в образе и вот -- Я понял каждого подсудность , Нагрянет как чеширский кот .
Отмщенье по грехам доносов , По кривде мерзких не людей . Пусть ивушки крутых откосов , Заплачут стаям лебедей .
Жизнь продолжается в округе , Нет истины в моей тоске . Сакраментальное есть в круге , Луны плывущей по реке .
Я графом Слова стану важным , Богатым , знатным по судьбе . А с делом гопники продажным , Погрязнут в гибельной борьбе .
Золотая жила творчества
Вот если б все меня ценили И уважали за слова , Тогда бы музы не парили , Где озарилась синева .
В кругу времен противоречий , Я вновь пишу стихи борьбы И изнываю от увечий , Клеветников своей судьбы .
Мне тяжело быть добродушным , Когда лукавые в чести . Но я рожден не равнодушным И принципы стремлюсь блюсти .
Наверно жила золотая В моих терзаниях земных . С годами мудрость обретая Не пропадать среди хмельных .
Добро творю в стихах приличных И музы вьются высоко ... Вот козни злыдней закадычных Переносить бы мне легко .
Неприятие
Возлюбить бы врагов своих И подставить лицо для ударов , Бог увидев , помилует их , И меня -- добролюба Стожаров .
Пусть глумятся толпой заводной , Над поэтом стези одинокой . Мне светло под звездою родной : Неприметной , неброской , высокой .
Пусть ликуют в лукавом кругу , Забавляясь воздушным змеем . Я духовной звезде помогу , Став в поэзии Прометеем !
Возлюбить бы по вере своей , Тех , кто гордостью выше Бога . Но в душе справедливой моей , Отторженья пылает тревога .
Глас над пропастью
Я привык быть отверженным в мире , Где не слышат униженных плач . Где страдающих режут в Пальмире , А потом в ней играет скрипач .
Мне хотелось быть добрым отважно И снижать проявление зла . Но текущее время продажно , С брендом тигра или козла .
Злыдни прОдали дружбу святую , За полушку торговке лихой . Я тревожной судьбой не лютую Потому , что поэт не плохой .
Видно жизнь у поэта такая : Быть творцом и потери терпеть . И порывам душой потакая -- Чем печальней , тем искренней петь .
Белокнижник
Не ночь страшна гнетущей тьмой , Кошмарный сон страшнее ночи . Идут мои враги за мной И у беды пылают очи .
Такое снится -- просто жуть ! Потом другое вдруг приснится . Иду один и светлый путь , Как мехом кролика лоснится .
И перья птиц вокруг белы , И я счастливый белокнижник . В ладонях горсточка золы , Бела как кипельный булыжник .
Слова пишу я молоком , На белых шелковых страницах : Как белым мудрым стариком , Стою на белых половицах .
Как даль судьбы белым бела , Как веси белые повсюду . Как - будто нет людского зла И я нигде грешить не буду .
Стезя мечты
Все молчат , набрали в рот воды И не видят признаков беды . Или не хотят дурное видеть ? Я смотрю на черные следы , Роковых поступков коляды И желаю истины предвидеть .
Неприглядны истины времен , С тканями порхающих знамен , С золотыми рюшками обманов . Вижу славу призрачных имен , Вижу как талант обременен , Пустотой событий и карманов .
Но стезя небесная видна , Даже втуне меркнувшего дна , Где любовь и дружба исчезают . Жизнь всегда бесценная одна , И на что - то светлое годна , Раз мечтать заблудшие дерзают .
Обитель музы
Когда в придуманных мирах , Не совпадают дни с ночами , Я канделябры со свечами , Расставлю в шелковых шатрах .
Пусть в розовом живет она , Моих желаний незнакомка . И золотого входа кромка , Мне будет издали видна .
Однажды вместе к роднику Мы подойдем и я признаюсь , Что стройной девой восхищаюсь , И забываю дней тоску .
Она посмотрит на меня , Без страхов пламенного груза . Небесная прекрасна муза , В лучах сияющего дня .
Я прочитаю ей сонет И муза нежно улыбнется , Меня десницею коснется , Где ничего земного нет .
Спасительная прогулка
Что предсказано , то не доказано , Можно путь по иному пройти . Все в грядущем аморфно и смазано , И желанное можно сплести .
Я сегодня увидел голубку , В небесах под счастливой звездой , Когда жадно раскуривал трубку , Что б забыться в России худой .
Осмотрелся , вокруг посветлело , Моя Родина -- краше мечты . Окрылилось не юное тело , На просторе степной красоты .
Ярок миг озаряюший путника , И голубка летит в вышине ... Я воспрянул с упругостью прутика , Когда ветер подул в тишине .
|