Кошачьи лапы натирают тело красным,
А чёрный пудель на цепи спешит к груди,
На голове моей корону жестом властным -
Мессир поправил, взмахом приказав – Иди!
Бал! Улыбаюсь, отражаясь в ста софитах.
В толпе оркестр играет, чёртов полонез –
За пультом Штраус в фраке на алмазных плитах –
Под каждый палки взмах - маэстро пьёт шартрез.
Моя нога согбенна в ожиданье поцелуев,
-Я в восхищении! - злодеям и ворам…
Шепчу, разглядывая сквозь лорнет холуев,
И шею девичью, где виден страшный – шрам.
Но не о ней прошу, Мессир сейчас, - О Фриде!
Вцепившись в ухо Бегемота чтоб замолк.
- Не лезь котяра, если нужно ухо гниде.
-Для Фриды Чёрт, прошу, сожги платочный шёлк.
Не глядя спирта я махнула два стакана -
Вот что Мессир тебе скажу – да будет так –
Котов чтоб в доме привечали свыше пана,
И до смерти любил хозяин всех собак .
Ты не был людям ни слугою, ни убийцей,
Ничья не лилАсь кровь в честь имя твоего.
И на костёр меня тащили ведьмой, жрицей -
Всё потому что я твоя, а не его…
Тобою нет… не прикрывалось государство,
Не осеняли гибнущий корабль ни разу,
Ты одиночество – ты избранное царство,
Ты на людей ни разу не наслал заразу.
Ты только бунт и наказание поэта,
Шкафов святилище, где старое пальто,
И с самого начала чёртового света,
Тобой не злоупотребил ещё никто.
|
