о, я не стану...

О, я не стану тебя кусать,
не то чтоб добрая – просто брезгую,
Ростов и Суздаль на сердце фресками
и тихий опыт пустых усадеб.
Там тоже жили не одинаково –
стругали странники по силам крест,
в ком – эмиграция, а в ком – арест,
успокоение Ниццы, Кракова…
а кто остался или вернулся,
чтобы накрыли своей землёй,
у неба взяли, но лишь своё –
необоримость российской грусти,
а смех оставили. Были дни
с морозной удалью хрумкой, вкусной,
как запах снега с руки – арбузный,
схождение неба на воротник.
Вот потому, есть в душе и это,
что отрицает цифирный век –
не обезличенный человек,
не общий взгляд с тишины портретной.
Мы говорим на ином наречии,
свой стёб оставив, ты улови –
не идеальные, не безупречные,
из не подогнанных половин.