Метелил ненастный декабрь обжигающим ветром. Квартал городской, где заносы из снега в полметра. Брёл пёс одинокий дворовый... Продрогший, голодный, попавший в тиски этой стылой и злой непогоды.
На улице темень и негде согреться в округе. А жизни фитиль задувает безжалостно вьюга. Подъездная дверь у высотки чуть-чуть приоткрыта: замешкалась бабка, вернувшись с котомками с рынка.
И он проскользнул через щель в кубик тёплой площадки, от этих людей ожидая хоть малость пощады. Нет места в собачьей душе на двуногих обидам: из них большинство и ругается только для виду.
В угол шмыгнул и прилёг на бетон виновато. Жалкий, ослабший, дрожащий комок рыжеватый. Бабка ворчала беззлобно, мол, нету порядка. Лифт отворился и вышел мужчина опрятный.
Взглядом вонзился в лежащую псину, как шилом. - Ах ты, мразина! Пшёл вон из подъезда, плешивый! Дверь прозвенела замком и... по рёбрам - ногою!
Иней на трупе - как саван над вечным покоем...
|