«но прежде, чем они умрут,
они будут жить» (с).
У мира есть два лика, два плаща,
базилика из света и праща…
поющий лёд и пламень,
жизнь и тлен,
молитвенно заклание,
с колен – кто истине, кто Будде,
кто Христу…
ещё – четырёхлистнику в лесу…
а солнцу поклоняться так легко –
поют осанну крылья мотыльков,
сиянье наполняет Стоунхендж,
и в апельсине солнце – режь и ешь…
но солнечного бога не гневи –
спалит посевы, полыхнёт овин,
последней капли волю испарит,
где Учкудук колодцами изрыт.
У мира есть два лика, два плаща,
базилика из света и праща…
поющий лёд и пламень,
жизнь и тлен,
молитвенно заклание…
а мне – язычнице, принявшей тишину,
нужнее Тот, кто знал меня одну,
простивший Магдалену… по лицу
как дланью повеление: «Прозрей…
и истину с моих ладоней пей…»
а лесу поклоняться так легко –
там из берёз – хмельное молоко,
там мураши щекотные в траве,
там я – босая лань среди дерев…
но бога ты лесного не гневи –
съедят горбушку жизни муравьи,
тропинка заведёт в чертополох,
и будет хохотать совиный бог…
У мира есть два лика, два плаща,
базилика из света и праща…
поющий лёд и пламень,
жизнь и тлен,
молитвенно заклание…
«Адам, смотри какое яблоко…
отдам…
ну что же ты…
как можно, чтоб не нам?
Бог есть любовь…
а мы с тобой одни…»
«Ах, Ева, любопытством не томи…»
природе поклоняться так легко,
и резеда манит нас, и левкой…
и звёзды трогают соцветья нинифар,
блажен, кто смолоду был молод, а не стар…
вкусив скоромного, познаешь тайну тайн,
тебя пьянил языческий Белтайн…
но строги лики с отблеском лампад –
«Отравлена, отравлен...» – говорят…
У мира есть два лика, два плаща,
базилика из света и праща…
поющий лёд и пламень,
жизнь и тлен,
молитвенно заклание…
шуршат молитвенника ветхие листы,
и заповеди, вроде бы, просты…
но жизнь прожить – не поле перейти,
ты обо мне лампадку засвети…
