Как царь живу в пограбленной стране.
Наш герб – восходит солнышко в окне
С железных прутьев сваренное в моду
Как знак Свободы для совецкого народа.
Дворцы Культуры серы как тюрьма.
И по всему тут плачет Колыма.
В такой стране мы жили да бывали:
Верней, от власти прятались в подвале,
Стишки кропали, зная наперед –
Не арапчонка любит наш народ!
А полстраны – баян да балалайка.
Венера наша бродит в зоновской фуфайке.
Торчит над Волгой – мать на перемать –
СССР, и Родина, и Мать.
И где поют «Сиреневый туман»
Миллионов двести телесовмещан.
Там чудеса!
Там нищий Горький бродит,
Русалка с лешим куст пустой находят.
Там по лесам, куды ты ни пойди,
Везде презервативы да вожди.
Там царь Салтан, пахан, отец и батя
На самогонном ездит аппарате
Позанимать на Западе прогресса,
Чтоб затыкать им дыры у балбесов,
Что ни бельмеса!
Из МГУ, МГИМО, Физтех, аспирантура.
Начальники как лампы с абажуром
Вокруг стоят полками, между прочим,
На сорок пять с кувалдою рабочих.
Глядишь в окно: работает клин-баба,
Три мужика сидят возле «Агдама».
И я брожу с бутылкой «Изабеллы»
Как князь Гвидон один по Эссэсэру.
Пойду ль я, выйду ль я да в гастроном!
Опохмелиться липецким вином
Плодово-выгодным с бидончиком кургузым.
« Не дам рубля!» - вослед стенет мне Муза
В панельном доме нашем совмещан,
Где пьет запойно каждый таракан!
Но наливает за бесплатно с бодуна
Мне в подворотне развеселая страна.
И, закусивши «Докторской», с баяном
Поем мы песни подвечерним хулиганам.
И Валька-проститутка повсеместно
Всем глазки строит с третьего подьезда,
Фланируя кустами словно Жимолость
В предорогущих джинсах «Леви Страусс».
На «Волго-Балте» Брежневу в охотку
Неделю пили с фляги самогонку,
Дойдя с бензином в Польшу на борще.
Серега Липкин охренел вообще!
И, лазая по трюмам, вся братва
Неделю ищет ключ на 32.
Потом пришла Никитина в колготках
И за борт бросила последний ящик водки!
Какая жалость! Подогнав плавкран,
Искали ящик у Гнилых Полян.
И на песке мистический баран
Нас провожал до полунощных стран.
В любой деревне Главной Улицы России
На берегах в юбчоночках разини
Стоят попутчицы дешевого бензина,
Познав марийца, русского, грузина.
Кореец Ли посереди фарватера
С утра привычно кормит Ихтиандера –
Блюет, бедняга! По стене паук
Ему ползет – он пригляделся, это глюк!
Сидит на клюзе Мерилин Монро
И, окуная в Ладогу ведро,
Всем пароходам кажет бюст роскошный,
Одета в платье бальное в горошек.
И весь Речфлот, разинув, в вечер ясный
На бюст ее любуется прерасный.
И рулевой буксира-звездочет
На мель посадит, глядя, целый плот.
Мы Мерилин катаем в нашей шлюпке.
И не пропустит ни единой юбки
Наш моторист Никитин, глядя с трапа,
И всюду дети его кличут: «Папа!»
В вонючей Бельгии – и там его дитята
Глядя на мол, папашке снова рады.
И носят нам, посланцам из России,
Вонючий виски, бренди и «Мартини».
На тот «Мартини» на простую палку
Клюют прекрасно ярославские русалки,
Плещась под бортом ночью под луною,
В иллюминатор лазая толпою.
Гоняет их казак с фамильей Молотов
Среди бензинных бочек и шпангоутов.
И поутру аж с самого раня
Везде белеет от русалок чешуя.
Русалки прыгают, хохочут сторечисто,
Плюя в моральный облик коммуниста
На якорях без плавок и бюстгальтеров
На проплывающих доярок и бухгалтеров.
СССР! Вольготное житье
В «US TOP» на зависть в полном загранье
Всем кучей шасть и пьяные в дупло
Залезши дуба пристани «Добро».
Свинья под дубом спит как массовик-
Затейник из санаторья «Весовщик»,
Где девы старые, скучая хороводом,
Обнажены в речные пароходы.
Ученый филин смотрит в эту рать
Из-под крыла: «Красотки, твою мать!»
И выползает кто-то с стеклотарой
Из магазина «Уцененные товары».
Он мочится привычно и безбедно
В портрет Кунаева то исть Динмухаммеда.
И далеко слыхать от магазина
Шум, гомон, топ с «Уральскою рябиной».
Кромя котлет да сплошь гнилых бараков
По ГЖД народ наш всюду одинаков!
Ведь на работе ты, Иван, не гость!
Пришел пахать – своруй хотя бы гвоздь!
Стоит над Волгой с пузырем «Агдама»
Из плит бетона нам языческая Мама.
|
