Смеркалось. Обоюдоострый снег Сиял за окнами, срезая Киоски, парки, наблюдая, Как одинокий человек У двери в стареньком пальто Не в дом вошел, а сел, затем что Он был - никем, он стал - никто, Стесняясь старенькой одежды.
Морозной цепию звеня, Лед отряхала, как собака, Вся тьма, упавшая плашмя, Вся ночь, зияющая мраком.
Через плечо роняла:« Жди!» И повернула зло прожектор. Ушла в трамвайные пути По ресторанам, по проспектам.
Все стало - пар, дрожащим сном Под ртутью снежного горенья, К театрам, фавнам подо льдом, К амурам, как бы до рожденья.
И небоскреб взлетел над садом Полуоткрытым фолиантом Над голой нимфою в метели, А строчки окон-букв глазели.
Уже под утро к лавке книжной Тот человек пошел наивный У фары кругло-непостижной, Глаз любопытен у машины.
Троллейбус был древней времен, Дугою вольтовой, мертвецкой Сверкал о тысячи окон К давно умершим в занавески.
В необозримые снега За гастроном пустой и плоский Тот пассажир следил едва, Достав дешевой папироски.
Уж шли на город, точно плачи Днем восходящим неудачи. И кто-то кашлял, где-то врали, Билет продрогнувшей искали.
От ртов гранитных мертвецов Метель крутилася в восторге, У расписанья поездов Садясь прохожим на закорки.
В пальтишке древнем человек Искал бумажник возле ЦУМ-а. И повторял с метелью в снег: « Брожу ли я вдоль улиц шумных».
|