Ближе к закату оттенки стали гуще.
Ветви пушисты от колючек инея,
что образует сказочный покров
всего происходящего. Мир создан Всемогущим
(если уж кем-то создан) не по линиям,
а по подобию рифмующихся строф,
т.к. в начале было Слово. Более
того могу сказать – слово поэзии.
И уж потом явился человек.
Венец творения – весь мир, печаль и боль его,
шум мегаполисов и лепестки магнезии.
Венец творения – холодный белый снег,
все принимающий: следы от ног прохожих,
из окон легший свет и тень деревьев –
как можно дольше пытается хранить
в запечатленном виде. След подошвы
не отыскать в просторах снежных дебрей,
Тезей теряет к Ариадне нить.
Но Ариадна вовсе не тоскует.
Зимой так неуютно в одиночестве.
Новый клубок лелеет Геркулес.
От полной тишины до снежной бури,
как от любви до ненависти. Прочие
чувства не склонны к перемене мест.
Безмолвие снегов…И все-таки не слышно
как падает мельчайшая снежинка,
и Вечность поглощает кружева
сплетения часов. Душа не вышла
из под законов счастья, т.е. рынка.
И думаю, что в будущем едва
ли выйдет. Заметает снегом,
как гримом, все неровности, морщины
старой земли. В миг остывает гнев
от осознанья тщетности. И где бы
не находились о тебе причины –
поставить против ироничный смех
всему серьезному. Смеяться, когда холод
перебивает смысл слов. И руки
не согревает огонек от спички. Мне
не нужно полки и башни книжных полок
в такие вечера. Снежинки – парашюты
летят, летят...День завершен, вполне.
|
