Мы мир не удивим своим уменьем,
когда писанием зальём его, как лавой.
Себя пожизненно не обеспечим славой,
тщеславность напоив лишь на мгновенья.
И мир не удивим мы новизною:
давным-давно всё в мире устарело.
Нас Муза на груди лишь чуть пригрела
без разрешенья звать её родною.
Она нам – мачеха, кормилица, невестка,
но не жена, тем более, не мама.
А мы, эгоистически, упрямо,
спешим занять совсем не наше место.
И к гениям себя мы причисляем,
не осознав никчемности амбиций,
за призовое место будем биться,
себя и окруженье оглупляя.
Конец 60-х
|
