Февральский ветер с неба хмари
надул... Ознобит до костей.
Иду погреться к бабке Варе,
забыв о бренной суете.
С собой поллитру и колечко
колбаски «Краковской» - в поклон.
Поморку обниму за плечи,
в шаманский ввергнувшись полон.
Сруб вековой пропитан гарью,
и лижет пламя валуны.
Истопит баньку бабка Варя,
как правят дело колдуны.
Посылом бронзового века
пылает жертвенный огонь.
Разрыв-травы сухая ветка
щекочет ласково ладонь.
Её кидаю прямо в пламя:
изыйди вон, болезный дух!
Но вдруг волной уходит память,
хоть с головою я в ладу.
Дурманит стен дегтярный запах,
и кружит голову угар.
Щербатый пол в еловых лапах
приятно колется в ногах.
Эпоха обратилась в реверс,
я - как в былинных временах.
Непостижимый русский север,
твоя мне люба глубина!
Здесь из меня стекают с потом
и гонор городской, и спесь,
а все фальшивые высоты,
что в жизни взяты, меркнут здесь.
Ненужных мыслей сор отброшен...
Вот ковш и веник под рукой.
Какой же здесь парок хороший:
духмяный, мягкий и сухой!
Дверь настежь! В снег - пушистый, жгучий!
И сердце в пятках в тот же миг.
Поморской баньки дух могучий,
меня покрепче обними!
Ты дай мне сил, насколько сможешь,
и возврати былую стать.
И пусть проникнет мне под кожу
твоя святая простота.
До дрожи внутренней пропарен,
но схлынул пыл... И жбан с кваском.
Иду прощаться с бабкой Варей
из баньки в хату. Босиком...
пос. Нёнокса 1988 год
|
