Некролог набросок
Некролог.
На дороге разбитое тело,
На деревьях останки души -
Одинокая смерть пролетела
В этой Богом забытой глуши.
Он лежал на истлевшем бурьяне,
Плыли в небе слепые глаза.
Безымянный, босой, окаянный,
А вдали собиралась гроза.
(здесь и далее стихи Ю. Шевчука)
… А ведь хотел быть космонавтом, крутым и стильным бизнесменом, хотел совершить невероятное открытие и стать самым молодым нобелевским лауреатом, написать грандиозное и бессмертное произведение и прославиться как Шолохов годам к двадцати…
Теперь мне 25, хотя на вид все 50. Да какие там 50, я более смахиваю на живого мертвеца!
Друзья и товарищи, увидев меня сейчас, вряд ли признают. Ну и хорошо. Не придётся, вспоминая рассказывать то, о чём очень хочется забыть… и, судя по всему, у меня это
вскоре получится. Моя память умрёт вместе с телом моим и сгниёт рядом с этим мусорным баком, к которому в последние дни я часто прихожу в поисках еды или какой-нибудь полезной в хозяйстве вещицы.
А ведь раньше, можно сказать в молодости, я был высок, строен, силен… при деньгах, мать их за ногу. Рассекал на “Audi”, ходил по клубам, охмурял симпатичных, ветреных, порой безмозглых и слега поддатых тёлочек. Баловень судьбы. Пускай всё, кроме моих личных данных, было безвозмездно дано мне родителями, я не думал об этом, и жил так, как фишка ляжет.
И фишка легла так, что лежать теперь приходится мне, и отнюдь не, потому что мне так хочется, а потому что на большее я теперь не способен. Ну да хватит о том, что сейчас. Ты и сам всё видишь. Лучше расскажу о том, кем я был. Всё ж приятнее перед холодной и грязной смертью вспоминать о тёплом и светлом.
На груди в свете молний сияли
Два червя да серебряный крест,
А вдали молча горы стояли,
Стерегли пустоту этих мест.
Вздыхает. Выдержав минутную паузу, прокашлявшись, и устремив глаза в небо, продолжает.
А ведь самое теплое и красивое у меня ассоциируется с девушкой по имени Даша. Имя простое, незамысловатое, но личность за ним скрывалась сильная, самобытная и многогранная. Жаль, что понял и разглядел я это только сейчас. Познакомились мы в аэропорту, я, а как потом выяснилось и она, ехал домой, предварительно кое-как сдав сессию. Учился я, кстати, на филфаке, так что ты уж прости за возвышенный слог и высокопарные фразы.
Так же пялясь на небо, вытягивает дрожащую руку в сторону дворняги и пытается похлопать по хребту. Пес отскочил.
Она училась на экономиста в каком-то… а чёрт его знает где она училась… на экономиста и всё. Я, как обычно, заговорил первым, парафраз, как дела, чем занимаешься, всё в таком духе. Так мы и познакомились. По приезду домой начались звонки, записки, свидания, вечеринки, любовь…
В общем, обратно вернулись влюблённые по уши. Сняли квартиру на высылаемые нам обоим деньги, и стали жить в гражданском браке. Жили хорошо, ладно…
Вздыхает. Опускает голову вниз, затем оборачивается к дворняге. С 5 секунд посмотрев на собаку, потупляет взгляд в землю.
Да вот только «бытовуха», брат. Она всё убивает. Притупляет все чувства и эмоции, заглушает голос сердца, некогда заставлявший трепетать от одной только мысли о близости с ней… Даша…
Эй, бродяга, ты сын человечий,
Где твой конь, где жена, где село?
Облаками окутавши плечи,
Мать-гроза отпевала его.
Шмыгает носом. Верхняя губа слегка приподнялась, из под которой показались жёлтые и потихоньку загнивающие зубы. Полумёртвые глаза блеснули. Дворняга замотала головой и попятилась назад.
ЧЁРТ ПОБЕРИ! ДАЖЕ СЕЙЧАС НЕ ХВАТАЕТ СИЛ, БРАТ! АХ, КАК ЛЕГКО И ПРИЯТНО ВРАТЬ САМОМУ СЕБЕ!
Не «бытовуха» разлучила нас.
Я.
Я это сделал.
Не готов был - слаб.
Я жить хотел красиво и с шиком, брат! Я в Италию хотел. В Рим, брат. Язык тамошний выучить хотел, а в итоге и алфавит не освоил.
Расстались мы с ней. Примерно так я всё и сказал ей: мол характеры у нас разные, мне обстановку сменить надо. В тягость мне жизнь семейная. Задыхаюсь.
Ухмыляется.
Теперь замерзаю и без пяти минут покойник...
Ох, гулял я, брат. Клубы, девочки, сауны. Чем больше я гулял, тем больше людей встречал. Друзьями всех нарекал, а тех, кто таковыми на самом деле являлся, позабыл. Отправил в долгий ящик, так сказать. Институт бросил. Про Италию, да про Рим лишь в пьяном угаре вспоминал, да перед дружками собственными амбициями кичился. Каждый день водка, конина, по утрам пивко. Благо деньги из дома не кончались.
Сколько лет ты по свету скитался,
Как давно от родимой двери?
В даль ушел и навек там остался,
Господь душу его забери.
После короткой паузы (секунды 3) продолжает.
Скучновато и дорого стало, брат, одним лишь бухлом в клубе загоняться. СПИДы да таблетки хоть с вида и дороже, но мизерной порции на долго хватает, а там только водой да чаем разгоняйся. Да со всех сторон твердят: «это так - легкий стимулятор. Никакого привыкания. Ерунда». Вот так и пошло: бухло, СПИДы, таблетки, трава…
Скучное прошлое, весёлое и беззаботное настоящее, и никакого будущего…
И лишь ежедневное самоуспокоение: «сегодня – в последний раз».
Опустил голову, упёршись подбородком в грудь, по щеке быстро стекла одинокая слеза. Дворняга подошла ближе, начала обнюхивать. Он затих…
Спустя минуту поднял голову. Дворняга снова попятилась. Он уставился куда-то вдаль и твёрдо произнёс
…А вот ты где. Ну хватит уже позориться, давай заканчивать…
Голова, будто лишившись опоры, резко опустилась вниз. Руки его безвольно повисли как плети, казалось, что тело его стало легким, как пух и ветер вот-вот сдует его с места, и будет вращать, как дешёвый полиэтиленовый пакет.
Люди проходили мимо, не замечая (видимо из-за привычки) сей пейзаж.
Дворняга осторожно подошла, приподняв правую лапу, аккуратно помочилась на его плечо, и, заприметив прогуливающуюся неподалёку сучку, бросилась к ней, виляя хвостом.
Закопал я его под ольхою,
Свет от молний стекал по усам,
Не увидел я тень за собою...
Понял, что хоронил себя сам.
© Copyright: , 2004
Свидетельство о публикации №204011600014 Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении правил
Рецензии
Написать рецензию
|
