Я знала ирисы в горах –
нежнее нет души цветочной,
ранимей лилии барочной –
взращённой на семи ветрах.
А всё ж, меж ними есть родство –
по-королевски расцветают,
цветы земные – не из рая,
иное знают колдовство...
И фиолетовый тюрбан
к лицу для франта и повесы,
как лилиям наряд невесты
и гордо выпрямленный стан.
Но ирис лучше не ломать –
ему стоять на клумбе прочно,
а снежный цвет так непорочен,
что впору приколоть на платье.
Дурманит лилий аромат
сильнее ландыша и розы,
погибель – их метаморфоза,
и в умирании талант.
«Мне надоели все цветы!» –
досадовал в сердцах садовник,
как утомившийся любовник,
испивший яда красоты.
Но кто поверит чародею,
шипы снимающему с роз?
Ответ сиятелен и прост,
но я озвучивать не смею…
склоняю розовый венец,
за все его былые раны,
за лепестков пожар багряный
я покоряюсь, наконец…
Кому и в чём – пытать не надо…
ответов нет.
Над пышным садом…
