Часть первая
Глава третья
Златовласом звал князь сына третьего
И души в младшем сыне не чаял он.
Так Владимир любя не заметил, что
Златовлас сорванцом стал отчаянным.
Лишь теперь, убелённый сединами
Старый князь поразмыслив, опомнился.
Проясненье явилось Владимиру.
Понял он, что разбаловал молодца.
Князь взглянул на лик сына изнеженный
И его в земли вечного холода
Отослал, чтобы бурями снежными
Остудил там горячую голову.
Златовлас во главе верных воинов
Шёл в края, где за горными кручами,
За болотами грязно зелёными
Стоят дебри бескрайне дремучие.
Там в дубравах живут звери дикие
И растет хмель-трава под осинами.
Там народы живут ясноликие,
А глаза у людей светло-синие.
Тех народов бескрайнее множество,
Их владения тянутся к северу,
У них вера своя, свои божества
И в Ярилу народы те веруют.
Златовлас к царству холода войско вёл,
Плыл по рекам, шёл тропкой пехотною.
И в лесах хоронилось живое всё,
И плутал Златовлас меж болотами.
К холодам непроглядными дебрями
Шли дружинники целыми сутками
И встречались с волками, да с вепрями,
И с сычами, да с дикими утками.
На незримой тропе через тернии
Ждала с кознями сила нечистая.
Златовлас, не считаясь с потерями,
Вёл на север дружину неистово.
Увлечённые далями синими,
Гать рубили секирами острыми,
Да застигла их ночь меж трясинами
И решили стать на ночь на острове.
Приготовили пищу горячую,
Пали наземь все крепко уснувшие,
Только княжич бродил между спящими,
Леса дикого шорохи слушая.
Лес диковин своими причудами –
По трясинам бродил старец с посохом.
Померещилось, толи почудилось –
По воде шёл старик, словно посуху.
Боже Праведный! Дева Пречистая!
Может быть снится всё от усталости.
Может быть это сила нечистая
На болотах творит свои шалости.
Онемели в лесу звери с птицами.
Златовлас клял чертей трижды сплюнувши
И, пока тёр глазницы десницею,
Старец вышел на твердь перед юношей.
«Кто ты, старче? Я жду слова честного.
О себе без утайки скажи ты мне.
Забрели в это гиблое место мы.
Укажи нам путь в земли обжитые.
Нужно нам выйти к морю студёному,
Чем принять здесь погибель бескровную.
Сядь поближе к огню разведённому
И отведай со мной пищу скромную.»
Старец ломоть от хлеба румяного
Отломил и хлебец молча скушал он.
Выпил из туеска берестяного,
Жестом князю дал знать, чтобы слушал он:
«Ты пришёл к нам из града престольного
И принёс свою веру нам, юный князь.
Но под солнцем живут люди вольные
И в болотах царит жизнь подлунная.
Веришь ты, что твоя вера правая
И аршином своим у вас меряют.
Но живут люди с разными нравами
И в свои божества они веруют.
Одиноко живу в лесной чаще я,
Делюсь радостью с лесом и бедами.
Звук ручья, в лесу тихо журчащего,
Человеку о многом поведает.
Если к людям придёшь ты с почтением
И людей будешь слушать с вниманием,
Повернёшь вспять любое течение,
Примут душу твою с пониманием.
И не бойся здесь пасть в бездну чёрную,
Обрести в сих болотах могилушку.
Веди войско дорогою торною.
Покажи всем чертям свою силушку.
По тропе меж болотными кочками
Ты ступай в царство беса рогатого.
Только веры твоей сила прочная
Проведёт через эти рогатины.»
Старец смолк, поклонился с улыбкою
За радушие «досыта-досуха»
И пустился в путь мшарами зыбкими,
Шёл опять по воде, словно посуху.
Златовлас рать поднял свою сонную
И велел за собой в топи следовать.
В путь пустился дорогой зловонною,
Лишь ему одному только ведомой.
Хоть дружина болота страшилась вся,
Златовласа боялись ослушаться.
Смело шли и пропали страшилища –
Твердь была впереди, а не ужасы.
На чертей никто больше не сетовал.
Шли за князем, как агнецы робкие.
И никто, кроме князя, не ведывал,
Что ведёт их старик своей тропкою.
Песню пел козодой, где-то блеющий.
Плакал сыч среди гомона птичьего.
Видел князь облик старца белеющий
В ореоле добра и величия.
И был старец звездой путеводною,
Над болотом он плыл, словно облако.
Златовлас шёл дорогами водными
Не сводя своих глаз с его облика.
Шла дружина в ночи тёмной гатями
В полутьме, в мраке света подлунного.
Удалой отрок был среди ратников,
Да слаба вера отрока юного.
Назван был он Фомой при рождении,
Гаснул, словно огонь в печи тающий,
И, уставший до изнеможения,
Среди витязей шёл он роптающий.
Его речи, как хвори заразные,
Молча слушала рать утомлённая.
Златовласу они в недра разума
Проползли, как гадюка зелёная.
Та змея князя в душу ужалила.
Он обмяк от походного бдения
И стал слушать он отрока жалобы,
И не видел он больше видения.
Захрипев от дыхания спёртого
Златовлас с ликом бледным от ужаса
Не нашёл в темноте пути твёрдого
И с конём стал тонуть в зыбкой луже он.
Стало адом болото зловонное,
Всех глотало трясиной тягучею.
Шла дружина вдаль стройной колонною –
Стало войско бесформенной кучею.
В гиблом месте искали спасения.
Гибель войска была схожа с битвою.
Златовлас, уж не веря в везение,
К небесам обратился с молитвою:
«Боже Праведный! Силы Небесные!
К Вам взывают сыны православные.
Забрели мы во тьме в лапы бестии.
Погибаем мы смертью бесславною.
Нам бы пасть посреди поля бранного,
Чем пропасть в царстве зла не крещённого.
Не от сабель врага окаянного
Гибнем мы, не за веру священную.
Чашу зла сию мы до дна выпили
И кровь нашу пьют бесы голодные.
Боже нас на земную твердь выведи
И спаси нас из ада болотного.»
Златовлас грязь смахнул с лика бледного
И на небо взглянул он со злобою.
Понимал, что погибнет бесследно он,
Съест его топь своею утробою.
И не видя уже неба синего,
Боже Праведный, Дева Пречистая,
Златовлас, напрягая усилия,
Кое-как выполз на кочку мшистую.
Он позвал к себе ратников спасшихся
И, собравшись с последними силами,
Наугад, среди нечисти пасшейся,
Они двинулись в путь меж трясинами.
Златовлас, когда не было сил уже,
Приказал положить в сухой мох его.
Понял он, что нечистая силушка
Завела его в чёртово логово.
И тогда он взмолился к Всевышнему,
Дабы Бог даровал им спасение.
Вдруг девичий смех где-то послышался
И явилось скитальцам видение.
То виденье, подобно Спасителю,
Повело их незримой тропинкою
И уже не бедой лес грозит ему,
А чарует забавной картинкою.
Он стоял на поляночке солнечной
Дивным пением птиц очарованный.
Понял он, что мучения кончены
И ему милость Божья дарована.
|
