Этот белый сервиз был подарен друзьями на свадьбу.
... белый снег — белым вальсом, парением белой фаты...
Белый свет, пробуждённый за шторами к вящей досаде,
На двоих сервированный стол. За столом — я и ты.
И тарелки, и чашки мы не оставляли «на случай».
Были рядом они день за днём, от зари до темна,
видя радости наши и беды.
. . . . . . . . . . . . . . . . То – хуже, то – лучше
разделив, как могли, всё, что выпало в жизни, сполна.
Полыхая борщом хлопотал над тарелкой половник,
Дружно цокали ложки не в силах добраться до дна
неизбывного чувства, которое зва’лось любовью
и которое нас постоянно сводило с ума.
Чай вдвоём кареглазо-интимно заглядывал в лица,
соблазнял поцелуем, дурманя душистым парком,
помогая губам и сердцам, и желаниям слиться...
Оседали чаинки, о счастье толкуя тайком.
А пото’м из младенческих ручек, что так неумело
постигали азы этикета за общим столом,
разлетались (да, к счастью!) по кухне осколки тарелок;
Пузырилась смешливая чашка, давясь молоком.
Поседели причёски, и мы отмечали с обидой –
Уцелевший фарфор неизменно слепил белизной.
Но качнулась походка... и чашка (к несчастью!) разбита.
Расплескавшейся жизнью означен полёт внеземной.
Промелькнувшее счастье в отсчёте последних мгновений,
замерев ощутила,
. . . . . . . . . . и сердце упало, звеня
разбиваясь на части...
. . . . . . . . . . . Осколки вонзились в колени.
И остались – тарелка, щербатая чашка и я.
|
