В моих руках – на деда похоронка И фотки край, что пулею пробит. На ней отец, когда он был ребенком, А сердце ноет, ноет и болит…
Слова из текста сухи, деловиты: …пал смертью храбрых… город Кенигсберг… …был захоронен…с почестью…могилы… И мысли начинают свой разбег…
Ему бы было в сорок пятом тридцать, Но он не дожил до своих седин И не увидел то, чем мог гордиться - Как рос, мужчиной становился сын…
Отец рос резво. Сорванцом-мальчишкой С такими же, как он, что было сил Носился под бомбежками по крышам И «зажигалки» чертовы тушил.
Летели во все стороны осколки По Пушкинской, а пацаны скорей Их собирать кидалися в воронки. Ругалась мать: Убьют ведь, дуралей!
Потом вдруг кенар умер у соседки, И он во двор нес птичку хоронить, Мужик какой-то вырвал трупик с клеткой И бросился бежать, чтоб суп сварить.
С ума сходили люди. Ночью лунной Однажды первой страшною зимой Отца похитил людоед безумный, Но мать отбила, утащив домой.
Стояла батарея у вокзала Московского. Дед помогал, как мог, Жене и сыну. Когда лошадь пала, Бедро им в плащпалатке приволок.
Тем и спаслись, варя зимой конину, Таясь людей, чтоб не было беды. Дед приносил от пайки половину, А снег за ним завьюживал следы.
Обстрелы шли всё чаще и серьезней. Казалось, что весь город вымирал. Кто падал в снег на улице морозной, Кто уезжал в теплушке за Урал.
Потом блокаду сняли, слава Богу, И дед ушел с войсками на войну В ту долгую солдатскую дорогу, С которой не вернуться никому.
Он там погиб. Отец стал сиротою. Но что он мог понять в свои семь лет, Смотря, как мать над похоронкой воет, В руках сжимая скомканный конверт?
Потом была Победа. И из плена Вернулся старший брат, забыт отцом. Он говорил про немцев и измену, На стуле сидя с каменным лицом.
И время потекло дорогой зыбкой, Потом брат паспорт долго получал, И, говорят, с грузинскою улыбкой Ему сам Сталин разрешенье дал.
Возможно, все красивая легенда, Отец был мал и мог понять не так… Но хочется мне верить в сказку эту, В такой забавный, в сущности, пустяк.
Брат говорил – устав от тяжких споров И объяснений длинных ни о чем, Уехал в Крым без долгих разговоров, Надеясь повстречаться там с Вождем.
И где-то там, в Крыму, не чуя ноги, (тому прошло уже немало лет), Он к Самого кортежу вдоль дороги Пробился сквозь охраны пистолет.
Вождь пропустил…Был в настроеньи, что ли? Молчал, курил и выслушал рассказ О плене, об измене, тяжкой доле… Верните паспорт, - лишь сказал. - Сейчас.
Вот так все изменилось в одночасье У брата в жизни. Правда или нет? К чему гадать? Надежда есть на счастье У всех всегда – пока вертится свет.
…Десятилетка, и на Флот путевка - Кронштадт, Мурманск…вернувшись, без затей, Отец женился…В марте в «Снегиревке» Родился я у матери моей.
Мне говорил отец: Ты помни деда И память поколений не прерви. Нам тяжело досталась та Победа, В святой солдатской дедовской крови.
Я иногда ловлю себя на мысли: А что бы было, если б дед мой жил? Какие бы заботы его грызли? Какие песни он бы петь любил?
Ужели дед тогда погиб со славой И в землю был зарыт во цвете лет На трети жизни гордой, величавой, Чтоб я не помнил суть его побед?
Забыть Героя?!! Это же безБожно! И я навеки память сохраню Про ту войну, конину, что, возможно, Спасла отца жизнь, значит, и мою.
Висит на стенке давняя та фотка, А рядом с ней – другая, позади. Дед смотрит на меня из-под пилотки, И губы шепчут: Внук, не подведи…
|