Есть у нас порядок строгий: Каждой раннею весной, Чтоб не портились дороги, Транспорт разный грузовой, Многотонные машины Не пускают на шоссе, В гаражах рядочком чинным На прикол их ставят все.
Много лет на большегрузе Отработал Михаил. Он на нём ещё в Союзе Все пути исколесил. Был шофёром первоклассным, Знал дороги наизусть, Все заводы знал прекрасно, Не терпел тоску и грусть, Слыл потешником, повесой… Но шутил, да дело знал И порожних дальних рейсов Никогда не допускал.
Вот опять стоит машина, Миша отпуск получил. А была как раз путина, Он рыбалить зачастил. Как-то раз он ловит рыбу… Вдруг начальник отыскал, С ним мужик солидный прибыл, Приставать к шофёру стал: «Крутанись, прошу, как брата, До столицы и назад. На заводе нет проката, Все станки у нас стоят!». Михаил, присев на ящик, Окунька с крючка снимал И промолвил: «Что ж ты раньше Свой прокат не доставлял?». Отвечает чин уныло: «Не продумал, упустил…». «Значит, вместе едем, милый», – Сделал вывод Михаил. «Инженера дам, завскладом Или зама своего…». Михаил был твёрд. «Не надо, – отвечает, – никого ! Не поедешь, не работай, Объявляй потом аврал…». И директор с неохотой Но поехать слово дал. … За ночь, вдруг сменившись, ветер Холод с севера принёс. А проснулись на рассвете – Лужи вымостил мороз. В путь директор собирался, Ноги в валенки обул, Весь шарфами обмотался, Полушубок натянул Вот отправились мужчины С ветерком да с Богом в путь. Михаил ведёт машину, Чин надумал прикорнуть. За окном пейзаж менялся: То деревья, то кусты… Но шофёр не любовался, Вспоминал, где есть посты. Вдаль вгляделся: вроде люди, Значит, будут проверять… И директора он будит, Просит валенки снимать. Тот, понятно, возмутился, Даже властью пригрозил. Но водитель не смутился, Популярно разъяснил: «Если ты прокат желаешь Для завода привезти, То сейчас же залезаешь В кузов, мать твою… прости! Там соломка есть, постелешь. Я забраться помогу. Только встать, иль сесть – не смеешь И, конечно, ни гугу!». «Мне и тут неплохо ехать», – Чин уткнулся в шарф лицом. «Непонятно что ли, нехристь, Что я еду с мертвецом?!». Чин был явно ошарашен, Но противиться не мог И, как холод ни был страшен, Сам стащил обувку с ног. Влез он в кузов… Впрямь ребята На дороге тормозят. «Что без пропуска? Куда ты Путь свой держишь?», – говорят. Михаил кивнул на кузов, Со щеки утёр слезу: «Я с особым еду грузом, Экспедитора везу», Ловко вспрыгнул на подножку Самый резвый из ребят, Видит: труп не понарошку – Ноги голые торчат! Клюнув скопом на обманку, Патрули дают наказ: «Поезжай, крути баранку, Нажимай сильней на газ!».
Семь постов преодолели! Все, как первый постовой, На «покойника» глядели И качали головой, И рукой махали сразу, И велели проезжать… А приехали на базу, Продолжал «мертвец» лежать. Михаил, хоть и бывалый, Но порядочком струхнул И, решив: замёрз, пожалуй, Мигом борт перемахнул! Тронул «труп»: «Вставай, начальник!». У того открылся глаз, Зубы дробно застучали. Брань одна лишь сорвалась С уст его. Смешно шофёру: И откуда взялся пыл? Побежал бегом в контору, Даже валенки забыл. Отогрелся. И с прокатом Михаила отпустил. Сам же поездом обратно Иль автобусом катил.
|