Мрачная, жуткая Лысая гора.
Стонами воронов тает тишина.
Тучами чёрными тянет от костра.
Лесу столетнему будет не до сна.
Взглядами дикими прорезают тьму.
Волосы по ветру, а в руке – метла.
Жадными пальцами тянутся к нему.
Больше не вырвется он из сети зла.
Сломанный, брошенный, руки за спиной.
Отблески пламени пляшут по лицу.
«Слушай, хороший мой, не играй со мной.
Это способствует твоему концу».
Хохотом встретили храбрые слова.
Рёвом чудовища дрогнула душа.
Солнечным обручем стиснулась глава.
Веки сомкнулись, и пал он чуть дыша.
Ядами пьяными бегают круги.
Чаща задвигалась: праздник наступил.
Ведьмы не слышали тихие шаги.
Каждый ревел и пел, танцевал и пил.
Свет полнолуния пролился на склон,
И на мгновение шабаш осветил
В сторону леса смог оглянуться он,
Взгляд двух любимых глаз в чаще различил.
Брызнула старая пьяною слюной.
Волки голодные взвыли на луну.
Жертву жестокости тащит водяной.
Праздник-то праздником, жертва на кону.
Бусы из косточек – свадебный наряд.
Пленник – приданное ведьмы молодой.
Взмах – над опушкою целый звездопад.
Взмах – и в руке кинжал, древний, золотой.
Он – подаяние и его не жаль.
Мукой заплатит он за судьбу других.
Грозно в руке блестит золотой кинжал.
Взглядом решительным он встречает миг
И улыбается. Не прольётся кровь.
«Нет!» над верхушками хвойными летит.
Стаями воронов мечется любовь.
Светлая, чистая, тает и горит.
И золотит огнём чёрный, мрачный цвет.
Лучиком солнечным побеждает тьму.
Яркими вспышками зажигает свет.
Крыльями лебедя тянется к нему
И улетает с ним к розовой заре,
Звёздочки бледные на пути гася.
Утро рождается, день даря горе.
Та улыбается, изменилась вся.
Трелями птичьими пробуждает всех,
Цвета головками дарит красоту.
Здесь разливается милый детский смех.
Здесь зажигаешь ты счастье и мечту.
|
