Наваждение.
Вьюга хлопьями играючи
Снежный наст позёмкой гладила.
Шёл я полем припеваючи,
Под шум ветра песню складывал.
Закружила вьюгу вьюжную
Разгулявшаяся бестия.
Понял я, что в этом кружеве
Пропаду к чертям без вести я.
Я бежал из плена снежного
С диким страхом обречённого,
А за мной по следу свежему
Шла волчица истощённая.
Деревенька живописная
Предо мной внезапно выросла-
Видно силушка нечистая
На жилое место вынесла.
Из дворов и срубов тёсанных
Пахло кушаньем, да брагами,
И на запах, словно пёс цепной,
Брёл я полем, да оврагами.
Шёл в хозяйствах приусадебных
Пир весёлых зимних проводов.
Во дворец на праздник свадебный
Я тайком забрёл без повода.
Во дворце меня приметили,
Княжьи слуги взяли под руки,
Подвели к столу приветливо
И подали кубки полные.
Щедро князь блинами потчевал,
Брагою поил медовою.
Хор церковный пел мне «Отче наш».
Было всё на свадьбе здорово.
Пили гости мёд бокалами,
Пили слуги и охранники,
А на двор зашли усталые
Обмороженные странники.
Князь велел подать горячие
Пироги скитальцу старшему,
А сам взяв свечу горящую,
Стал паломников расспрашивать:
«Правду старцы православные
Расскажите о скитаниях,
Как живут народы славные,
В радости или в страданиях.
Мне глаза откройте, странники,
Не пугаясь гнева грозного,
Обольщаю ли я пряником,
Оскорбляю ли я розгами?»
Пригубив бокалы полные,
Пирога вкусив румяного,
Старцы князю слово молвили,
Трезвый глас похмелья пьяного:
«Бог создал род человеческий,
Благодать спустил небесную,
Разделил всё по отечески,
Чтобы жили все по честному.
Но не вывел Бог нечистую
Злую силу с сучьим выменем
И в миру она бесчинствует
Прикрываясь Божьим именем,
Сладок мёд твой, князь серебряный,
Пироги твои горячие,
Да лихое горе в тереме
По палатам тайно прячется.
Покоряют путь идущие,
Дай Бог ветра им попутного,
Глас в пустыне вопиющего
Краснобаев лесть опутала.
И к столу не слуги верные
Подают напитки сладкие,
А злодеи зелье смертное
Подливают в мёд украдкою.
Воздаётся Богу богово,
Также кесарево Кесарю.
Как не скрытно было б логово,
Божий суд настигнет бестию.
Ослеплён ты злыми чарами,
Колдовским отравлен варевом,
Ублажённый лестно лаврами,
Не узрел пожара зарево.»
Позабыв про пир кудесников
В тишине люд слушал праведный.
Было всем на свадьбе весело,
Стал печальным праздник свадебный.
Князь сверкнул очами гневными
И сказал придворным стражникам:
«Сослужите службу верную,
Да свяжите божьих странников.
Я прошу дружину вольную
Без суда смутьянов в кровь рубить,
Стариков за речь крамольную
Утопить в студённой проруби.
Усмирить неверных бедностью,
Заморить смутьянов голодом.»
От кровавой княжьей щедрости
Потянуло смертным холодом.
Словно ветром сдуло блажь мою.
Озверела княжья братия.
Скрылся я от гнева княжьего
В нежных девичьих объятиях.
Обогрели нежно женщины
Поцелуями горячими.
За спиной колдун нашёптывал
Заклинания пьянящие.
Колдовские заклинания
Мой рассудок затуманили.
Князь велел холопу банному
Одарить меня вниманием.
Я взирал на слуг и банщика
Осовевшими глазницами,
Восседал нагой в предбаннике,
Прикрывая срам десницею.
Баньку хвойную по белому
Растопили мужики вдали
И меня в жар захмелелого
По мертвецки дружно вкинули.
А смола слезами слёзными
С потолка на плечи капала,
Аромат струил берёзовый
И душил за горло лапами.
Понял я, что мне от слабости
Муки адские не вынести.
Мужички прониклись жалостью
И меня на воздух вынесли.
С пару-жару раскалённого,
До безумства угорелого
В воду кинули студёную,
В темноту со света белого
А когда зубами ляская
С подо льда я с воем вынырнул,
Не увидел женщин ласковых,
Мужички со света сгинули.
Вместо хат и срубов тёсанных,
Шалаши, землянки хилые,
И тянулась песня слёзная
Над ужасными руинами.
Там, где правил чудо-городом
Добрый князь со взором пламенным,
Удалой владыка вороном
Восседал на троне каменном.
И не свадьба разудалая
Разносилась песней звонкою,
На майдане под ударами
Крепостные выли волками.
Бил на плахе плёткой юноша
Отца, старца седовласого.
Княжий шут, на веру плюнувший,
Над казнёнными приплясывал.
И не стаи птиц от холода
Плыли к югу над станицами,
Мужики, смирившись с голодом,
Шли в неволю вереницами.
Искусив похмелья горького,
Я завыл, как зверь израненный,
А на трактах зимних тройками
Вороными черти правили.
Коренной рысак заржал в ночи
И упал на снег подломленный.
На пылающем пожарище
Две старухи сквернословили.
По больному сердцу плётками
Били речи раскалённые,
Словно между злыми тётками
Проползла змея зелёная.
Присягнула княжья братия,
Видя у владыки властного
На груди не крест с распятием,
А звезду кроваво-красную.
И вошли в храм смерд алкающий,
Да Иуда новоявленный.
Над землёй в ночи пылающей
Плакал месяц окровавленный.
Заискрились слёзы слёзные
На моих ланитах инеем,
Отекли рубцы под розгами
На чреслах кроваво-синие.
Побелели мои волосы.
Пал я наземь, как подрубленный,
Вспомнив праведные возгласы
Древних странников загубленных.
Мне беспутному не верится,
Что замёрз я в поле брошенный
И коварная метелица
Замела меня порошею.
|
