***
Всюду войны и стрельба.
Мир наш сдвинут встрясками.
Лучше нету, чем когда в нас стреляют глазками.
Школьный класс, идёт урок
(как всегда с подсказками) -
перестрелка, перестрелка, перестрелка глазками.
И на выставке, в музее, не любуясь красками,
посетители ведут перестрелку глазками.
Хоть застолье, хоть концерт с песнями и плясками,
хоть собрание – идёт перестрелка глазками.
Срок придёт и будет ночь с неземными ласками…
Перестрелка, перестрелка, перестрелка глазками.
Перед зимой.
Мой будильник не исправен,
ходит только на боку.
Я бы жизнь свою исправил,
да исправить не могу.
Плачет женщина украдкой.
На зелёных листьях снег.
Ожиданье встречи краткой.
Сбой часов,
и лет разбег.
На несчастье, на разлуку
предсказаний ясных нет.
Лист упал мне прямо в руку -
это на зиму билет.
Буду я смотреть метели
и простудою болеть,
буду ждать тепла, апреля,
в кухне за полночь сидеть.
Снегурочка
Пухом, мехом – соболями –
всё укутала зима.
Серебром и хрусталями
разукрашены дома.
Ёлки в белых одеяньях,
а берёзы в кружевах.
Это таинство венчанья
всей природы в небесах.
Выхожу и замираю.
Зачарованный стою.
Где стою уже не знаю –
на земле или в раю?
Под горой река таится.
На горе притихший лес.
Сколько в нём ещё хранится
дивных сказок и чудес!
О Снегурочке вздыхаю…
Мне б одним глазком взглянуть.
Увидать её мечтаю.
Хоть бы встретить как-нибудь.
Что ж поделаешь… далече –
далеко она живёт…
А Снегурочка навстречу
по тропиночке идёт!
И скромна! И вся искрится!
Чистоте снегов под стать.
А сама теплом лучится –
так и хочется обнять.
Всё на свете забываю –
так захватывает дух.
Я от нежности растаю,
не сказав ни слова вслух.
Мы глядим в глаза друг другу.
Наглядеться не могу.
Вдруг вокруг нас вьюга, вьюга…
Где она?
Кричу: - Снегу…
След сапожек на снегу…
***
Я люблю короткие прощанья
и руки почти невольный взмах,
а при встречах - голос, восклицанья
и избыток радости в речах.
Веет тёплой свежестью дыханье,
в речи учащённое слегка.
Где же ты опять перед свиданьем
напилась парного молока?
***
Жизнь, как сахарный прозрачный
Сладкий-сладкий петушок.
Жалко есть и невозможно
Утерпеть.
Лизнёшь разок,
И другой –
И тает – тает
Драгоценный петушок.
Хоть и держишь очень крепко,
Вкус ещё на языке,
А в руке – пустая щепка.
***
Что делать мне на свете остаётся?..
Вот осень ясная и красная рябина.
Вот женщина любимая смеётся,
и жизни золотая середина.
Мы все здесь встретились
и разойдёмся снова.
Пришли сюда увидеть и узнать
друзей, любимую, родных, отца и мать,
и плоть и мудрость сказанного слова.
Мы все здесь встретились
и разойдёмся снова,
как после дружеского вечера хмельного
разъедемся к себе,
куда-то,
спать…
Друзья мои,
мы вместе не навечно.
Как больно будет ссоры вспоминать!
Какое счастье при обычной встрече
в глаза смотреть и руку пожимать!
***
Друзья разошлись, и забытый костер догорает.
Иных уже нет, а другие далече.
Все так изменились, никто никого не узнает.
А я всё мечтаю, мечтаю, мечтаю о встрече.
На фоне вечерней зари птицы тянутся к югу.
Летите, летите - попутного ветра, ребята.
А мы остаёмся,а мы остаёмся с любовью друг к другу.
Чего пожелать, чего ещё надо,
когда тебе рады ?
Огни зажигают, искрятся трамвайные дуги.
До снега, ноябрь, - это самое темное время.
Всё слушаю, слушаю Генделя сладкие звуки.
Всё думаю - не по теме.
Когда расцветает шиповник,
и ангелы в небе сияют,
склонюсь я к родному плечу
в электричке летящей...
Друзья разошлись и забытый костер догорает.
А дым от него почему-то все слаще и слаще.
На фоне зари я шепчу улетающим птицам -
Мы с вами не встретимся,
даже когда рассветает шиповник.
Вы всё позабыли... что делать?!
Вам это простится.
Я вами наполнен, я вас буду помнить,
я вас буду помнить.
***
Вот мелькнула улыбка прощальная…
И дорога бы вроде не дальняя,
а глаза виноватые, влажные,
и не сказано самое важное.
И разлука бы вроде не долгая,
а глаза… да и и голос с тревогою.
Как обычно – улыбка прощальная…
А в улыбке тоска погребальная.
***
В эту дивную ночь и шуршание трав ухожу.
Не горячей враждой, но дыханием детским
согретый -
Будет ласковый век, освящённый заоблачным
светом,
Будем долго и тихо в высокие кроны смотреть.
Верь в любовь неземную - прости –
я могу умереть…
В экспедиции
Пора-не пора я ушёл со двора
с семейными фото на фоне ковра.
В армейское время вставал по тревоге,
Теперь - добровольно - в дороге, в дороге.
Кто счастье не ведал, тот горя не знал.
Как много я ласковых слов не сказал.
И мне в Рождество прошептала звезда:
- Прости, но не скажешь уже никогда.
В дороге вкусил бесприютность сполна.
Почудилось, как отругала жена
за грязную куртку, за грязные ноги...
А я все в дороге, в дороге, в дороге.
Хочу, провинившись, смиренно смолчать.
Жена отругает, а я - обнимать !
Ругала б за чёрствость, небритые щёки…
Но я все в дороге, в дороге, в дороге.
Пускай хоть и поздно приду я, не в срок,
лишь только б услышать, взойдя на порог:
- Входи же ! Ну что же ты встал на пороге ?
А я все в дороге, в дороге, в дороге.
За рядом берёзок, за рощей осин
повсюду разлилась весенняя синь
Моей половинке-кровинке не спится,
а я все никак не могу возвратиться.
По правде - судьбы не достоин иной.
На чудо ж надежды совсем никакой,
ведь два уже было, а три слишком много.
Вполне справедливо - дорога, дорога...
Чтоб чудо случилось, нельзя мне молиться,
ведь два уже было. А три не случится.
И мне прошептала речная вода,
Что чуда не будет уже никогда.
Многоточие лет
Как пишут в романах
в старинном затасканном стиле
"Прошло (многоточие) лет",
многоточие снова.
А что эти грустные годы вместили –
ни слова.
Но сказано больше, чем словом.
Прошло… (многоточие) лет,
а любовь не стареет.
Прошло… (многоточие) лет,
а душа молодеет.
Прошло… (многоточие) лет,
а боль не стихает.
Прошло многоточие лет…
Многоточие лет быльём зарастает.
***
Ходит сон по тихим сёлам,
дрёма – та по деревням.
А не спится лишь весёлым
редким дальним огонькам.
В доме пахнет свежим хлебом,
свежим сеном во дворе.
Время ласковым беседам
до озноба на заре.
Ляжешь спать – никак не спится.
Посидишь. Второй пробил.
А в глазах все лица, лица
тех, кого давно забыл.
Вспомнишь жизнь совсем другую
и друзей – кто вниз, кто вверх.
Никого уже не жду я,
а жалею обо всех.
Ходит сон по тихим сёлам,
дрёма – та по деревням.
А не спится лишь весёлым
редким дальним огонькам.
***
В сезон, когда мысли и чувства иные,
зачем вспоминаются песни былые?
Про голос – как будто воркует голубка,
про губки, в которых играет улыбка,
про несколько строчек,
про смех-колокольчик,
про белый мелькающий голубь-платочек?..
Пожалуй, почти что с момента творенья
все женщины любят носить ожерелья.
А я собираю словесные бусы,
какие не всякой придутся по вкусу –
из детства словечки на ниточку нижу -
кудряшка и золотко, пупсик и рыжик…
Но всё же – сезон, когда мысли иные.
И, значит, забудь про глаза голубые.
***
Сильный ветер срывает с берёзы плакучие ветки.
Голубиное слово "люблю"
так и рвётся и бьётся, как в клетке.
- Я хочу вам сказать…
- Ну, так что же? Скажите. Скажите.
- Впрочем, нет, ничего-ничего, извините!
Ах, какая любовь осияла мои одинокие зимы!
Губы сжать и молчать невозможно, невыносимо.
В сенокосную пору так жарко, такая запарка,
и от трактора пахнет сгоревшей соляркой.
Наши встречи, такие короткие, редки.
Голубиное слово моё так и рвётся
и бьётся, как в клетке.
Снится – вот мы лежим на стогу,
на лугу, на речном берегу,
смотрим вместе, как падают звезды
с шипеньем в реку.
Нам идти по пути, хорошо знаю эту тропинку.
есть там ёлка с берёзой как будто в обнимку.
А попутчица, словно из церкви –
в нарядной косынке.
- Я давно собирался сказать…
_ Говорите, ну что ж вы молчите?
- Впрочем, нет, ничего…
и опять:
- Ничего, ничего…Извините.
Серебристая дымка осенняя
стелется, тянется в поле.
- Что хотели сказать?
Позабыли вы что ли?
Голубиное слово держу я,
как птицу в неволе.
***
В душистом дурмане медового клевера
спокойны и сдержанны женщины Севера.
Мелькнёт красота, не успеешь нарадоваться.
А есть ведь весёлая радость оглядываться.
И я вспоминаю кувшинки и белые донники,
как смотрят доверчиво синие глазки вероники.
В церковной ограде стоит восьмерик -
невысокая звонница,
И каждый прохожий не просто пройдёт,
а поклонится.
Все сосны и ели в лесу приодеты с иголочки.
А в поле, как пули, свистят и свистят перепёлочки
про встречи, про яблочко с ветки румяное,
про что-то ещё, и ещё несказанное,
ещё про походку как будто порхающей ласточки...
Примета есть глупая - не иметь фотокарточки.
Патрон был уж дослан,
патрон был в патроннике,
да вспомнились синие глазки вероники.
***
Как увижу улыбку – славлю Творца,
ведь улыбка – цветенье лица.
|
