Заложив под дверь ГОРИСПОЛКОМа взрывчатку,
Все вдруг проснулись и я сел в жёлтый автобус.
Вдруг ставший героем, террористом и угрозой порядку
Зашёл в родную школу и насрал на каждый глобус.
Когда я бил морду одному яппи в светлой куртке,
Мой друг с севера в предсмертных судорогах кровью блевал.
Он познавал истину, целовал смерть в силиконовые губки,
Пытаясь записать на камеру свой финал.
Потом мы сидели в подъезде девятиэтажки и курили траву.
Северный друг, кстати выжил. Ты не сделала ни одной хапки,
А ела краденый мною тянущийся мармелад.
Из квартиры с мягкой дверью телек трещал что-то про Москву.
Ты стала плакать и вытирать слёзы об разноцветные перчатки,
Наблюдая как трахает Деву Марию пьяный Маркиз де Сад.
Явился Иисус. Взвыли сирены, стали падать дома.
Смерть перестала брать взятки.
Даже последнее курево забрал Сатана.
А ты взяла меня за руку. И мы пошли, кушая тянущиеся мармеладки.
|
