Прихватили лайке холку,
еле, бедную, отбил.
Двое было их, на «двойку»
одного я зацепил.
Волки нынче одолели,
не проехать, не пройти,
будто год они не ели,
а зима-то – впереди.
В лес-то нынче осторожно,
оглядаючись ходи,
не поможет вострый ножик,
как окружат – осади.
Чиркни спичкой, да зажжётся
в заварушке яркий свет,
и как-будто бы смеётся
надо мною егерь дед.
Дед, хорош пугать волками,
по ночам я не хожу,
и вообще мы знаем сами,
сам проблемку разрешу.
Ну, валяй дружок, как знаешь.
- Тут телка загрызли, слышь,
днём загрызли, и, смекаешь,
гнались всей деревней – шиш.
Ладно, я брехать кончаю,
спи спокойно, завтра – день,
а за окнами скучала
на пригорке чья-то тень.
Лайка жалась под скамейку,
на ночь заперли в сенях,
и в глазах её, как с лейки,
плыли слёзы во струях.
Сердце ёкало у лайки,
а когда завыла тьма,
я проснулся – дед во храпе,
главное – не сойти с ума.
А сверчок с под печки вторит:
волки воют, он – в ответ,
ничего не беспокоит,
у него и страха нет.
18 сентября 2012 г.
С-Петербург
|
