Ни побед, ни поражений
никогда не ощущал.
Даже сильных увлечений
санаторных я не знал.
Приключались адюльтеры,
как у всех, так у меня,
и причём без всякой меры, –
просто страсть нельзя унять
там, где солнце, море, пляжи –
всего вдоволь, через край,
и никто не скажет даже:
«По желанью выбирай
здесь подружку иль партнёра –
в руки всё идёт само.
И потом – всё смоет море,
всё погрузится на дно.
Где-то в памяти осядет,
чтобы через много лет
вдруг тебя одёрнуть сзади:
«Ну-ка вспомни это, дед!»
И улыбка враз осветит
постаревшее лицо:
«Это было, было, дети,
был когда-то я бойцом!
И нисколько не жалею,
что случалось на пути,
на прогулках по аллеям
по нужде в кусты зайти.
Говорю так фигурально:
адюльтеры ведь не грех,
потому что натурально
мучит плоть, буквально, всех.
И чтоб не было мученья,
на пейзаже мы морском,
принимая курс леченья,
занимались здесь грехом,
хоть за грех его не держим
ни в сознанье, ни в словах:
член мужской – вселенским стержнем
утверждён давно в умах.
Ну, а достоянье женщин –
бытия мужского цель.
Путь к нему здесь быстротечен,
и садимся мы на мель
обоюдного желанья
похоть удовлетворить.
И отсюда все старанья,
а порою даже прыть –
без побед и пораженья
и без отзвуков в душе –
масса удовлетворенья,
как от кушанья драже.
Потому семейной драмы
сцен я в жизни не видал.
Знать, и ум и мудрость мамы
при рожденье даровал,
нет, ни мне – жене, конечно,
кто-то свыше, чтобы я
не чурался пылких женщин
на дорогах бытия.
|
