Тебе не изменяет вкус, не сомневаюсь, как всегда я, Когда ты крутишь черный ус, меня у бара ожидая, И, выплывая из дверей, распахнутых седым швейцаром, Твоею стать еще скорей хочу, чем перед встречей с баром.
Твоя привязанность ко мне мне говорит об очень многом: Во-первых, ты умен и не обременен моралью строгой, А во-вторых ... Хотя к чему мне эти скучные раздумья? К твоим морали и уму подходы без труда найду я.
Когда портье едва кивнув, цилиндр и трость ему оставив, Ты вновь зовешь меня, одну, из многочисленных красавиц, Я точно знаю – мой крючок проглочен элегантной пастью. Признайся, милый дурачок, ведь ты не думал так попасться?
Ты думал – легкая игра с девицей, значащей едва ли; Как с апельсина кожура мои одежды облетали... Но то, что было столь простым – вдруг сложным стало отчего-то, И на крючке забился ты. Неплохо сделана работа!
Нет, отпущения не жди, не в церкви, не проси пощады – Змея согрелась на груди, и грудь согрета терпким ядом. Теперь ты – мой! Твоя ли я? Не торопись с простым вопросом: Бордель – почти Пале Рояль, и поменять их так непросто!
Стреле, попавшей прямо в цель, не так легко привыкнуть к цели... ...Ведь мир – сложнее чем бордель, хотя не может без борделя.
|