Холодный и серый, как призрак туман
Стелился по скалам, сползал в океан,
А пенные волны, сквозь бешеный рев,
Срывали с себя его липкий покров.
И в хаосе шума, в безбрежной дали,
Спешили от шторма уйти корабли.
Но он надвигался с неистовой силой,
В тот день океан стал для многих могилой.
Вскипала волна, чтоб обрушиться валом
И прочности судну уже не хватало.
Попасть в эпицентр, самым страшным считалось,
Бороться за жизнь, что еще оставалось.
В отчаянье каждый молитву шептал,
Что это конец, экипаж уже знал.
Да, видно сегодня, сам Бог так решил
И вдовы не смогут оплакать могил.
Холодный, бездонный, седой океан,
Заменит могилу, а волны саван.
И вот она смерть, черным валом вздыбилась.
Накрыла корабль и смерчем закрутилась.
Три дня бушевала стихия, лютуя,
К утру, как бы новому дню салютуя
Последней волной окатив побережье,
Застыл океан, стал спокоен , как прежде.
И лишь вдалеке, там, у рифов на кромке,
Течением вынесло щепы, обломки.
Куски стапелей, корабельные части,
Баллоны, коробки, рыбачие снасти.
Над ними кружились огромные птицы.
Косясь с любопытством, спеша поживиться.
Внезапно в испуге, отпрянули вон,
Услышав протяжный и жалобный стон.
Под досками в тине и куче песка,
Качнулась и медленно сжалась рука.
И стон повторился, усилием воли,
Протискуя тело, меж бревен, от боли,
Кричал человек и опять вновь и вновь,
Стремился он выбраться, алая кровь
Струилась по телу из содранных ран,
Обломки держали его, как капкан.
И не было сил и глаза резал пот
И воздух хватал его спекшийся рот.
Но волю собрав всю в железный кулак,
Он сделал рывок и тогда кое- как,
Раскрылась ловушкина черная пасть
И снова, рискуя неловко упасть,
Он сполз на песок, озираясь ,как зверь
И силы покинули парня теперь.
Предательски слезы катились из глаз,
Его окружали лишь скалы сейчас.
И мысль, как заноза засела в мозгу,
Сломаюсь, не выдержу, как я смогу?
Но тут же шептал, мне судьба дала шанс,
Чтож буду надеяться, это аванс.
Я выдержу, выживу смерти назло,
Я жив, я дышу, мне уже повезло.
Он встал и побрел обходить все вокруг,
Надеясь на случай, а может быть вдруг,
Он здесь не один, может кто-то живой?
Но берег был пуст, начинался прибой.
Вода поднималась. Вполне, может быть,
Что волны, опять, все могли утащить.
И где столько сил у парнишки взялось?
Он бревна таскал, как уже повелось,
Попавший в беду, знак всегда подавал.
Огонь первым делом как мог, зажигал.
Огонь это жизнь, это свет и тепло,
От тяжести, мышцы лопаток свело.
С упорством борца, прогоняя усталость,
Он все перенес, что горело хоть малость.
Прилив затопил весь прибрежный песок
И парень до нитки , как суслик промок.
А в этих широтах, здесь климат такой,
Днем парься, как в бане, а ночью хоть вой.
От холода зубы сжимались до хруста,
А если в желудке совсем еще пусто,
То точно завоешь как раненный зверь.
А ночь приближалась, и должен теперь,
Старания все человек приложить,
Чтоб высечь огонь, и костер разложить.
И вот, сбиты пальцы до самых костей,
Не раз вспоминал и богов и чертей.
Огонь разгораться никак не хотел,
А сумрак все больше и больше густел.
На бархатном небе повисла луна
И небо, как в царских палатах казна
Блестело алмазами в тыщи карат,
Повсюду , куда доставал только взгляд,
Искрилось, мерцающим светом сверкало,
А зеркало вод, красоту отражало.
Запахло дымком, задрожал огонек,
Он как неокрепший ночной мотылек,
Был слабым и жалким, но быстро подрос.
Огонь полыхал, тень, ложась на утес,
Плясала как старый, безумный шаман,
А искры взметнувшись, неслись в океан.
Тепло, хорошо, только хочется спать.
Прилег. Поднял взгляд и не смог оторвать.
Романтик, мальчишка, он много читал.
Матросом пошел, потому, что мечтал.
Мечтал, что увидит все дальние страны,
Пройдет он экватор, моря, океаны.
Ему подчинятся морские стихии.
Он выдержит штормы и бури лихие.
И вот он лежит в небе звезды считая,
Когда-то давно, Робинзона читая,
Себе представлял, что и он Робинзон.
Соседям помял весь зеленый газон.
Мой остров, нельзя вам сюда заходить,
Здесь только один Робинзон должен жить.
И вот он один, он почти Робинзон.
Но где тот из детства, зеленый газон?
Как хочется, есть, а еще больше пить.
Но утром еды я сумею добыть,
Есть птицы, есть рыбы, а я не простак,
Вот пресной воды не добудешь никак.
Весь остров в три поля футбольных всего
И нет кроме скал, здесь совсем ничего.
Надеюсь, меня очень скоро найдут
Ведь поиск уже больше суток ведут.
Да поиск вели, вся большая земля
Следила за поиском их корабля.
Но тщетно, напрасно, никто не спасен
И кто мог подумать, теченьем снесен
Был парень на тысячи, тысячи миль.
Эфир все молчал, это был полный штиль.
Четвертые сутки, седьмые, восьмые.
Что думают там обо мне все родные?
Наверно уже схоронили меня.
Так думал он ночью, один у огня.
Еще он подумал, что дров маловато,
Должны будут кончится, все-же когда-то.
Ну, может быть пять, или шесть еще дней
Все ближе и ближе до смерти моей.
Но всё-таки верил и всё-таки ждал
Судьбу, не кляня, среди моря и скал,
Свой дух, свою волю в броню заковал.
Его обнаружил случайно пилот.
Над самой водой опустив самолет,
Он поиски вел, для рыбачьих судов-
Искал косяки, чтоб большим был улов.
От гибели судна, до этого дня
Герой наш прожил, сорок три долгих дня.
И столько - же длинных и долгих ночей.
Не просто ночей, а ночей - палачей.
Поскриптум.
Волна океана ласкала песок,
Лизала, как кошка, ботинка носок.
А ветер, казалось, тихонечко пел
И взгляд капитана, все больше теплел.
Уходит корабль, капитан остается,
Как в юности сердце еще звонко бьется.
Но списан на берег, по выслуге лет,
Пора уж осесть, ведь давно уже дед.
Да, внукам, пожалуй, мне есть что сказать.
С утра непременно в дневник записать,
Сходить всем на выставку, в парк и в музей,
Проведать всех старых и новых друзей,
Тот остров мальчишкам хочу показать.
И вот не забыть им совет добрый дать,
Еще Даниеля Дефо прочитать.
|
