Ну, что, отец, раскурим весь твой скудный самосад?
Это – не грех, ведь скоро в бой, а там – кто в Рай, кто в Ад.
А наш комбат на нервах весь, сжимает пистолет
И ждет, когда ракета вверх взметнется, сквозь рассвет.
И вот, она взметнулась ввысь и, за Отчизну, он
Поднял в атаку свой родной гвардейский батальон.
И, под разрывы вражьих мин, на высоту «сто пять»,
Повел солдат, чтоб взять ее и больше не терять.
Строчил фашистский пулемет и если б только он
Замолкнуть мог хотя б на миг, хоть на один патрон.
Встречала Смерть солдат звеня холодным свистом пуль
И, свежескошенной травой, все падали в июль.
Гляжу, упал еще один и это был солдат,
Что пять минут назад со мной делил свой самосад,
Упал в траву он и в его распахнутых глазах,
Картиной мертвою, навек застыли небеса.
Не понял, как я сам упал, но видел с высоты,
Лежал в воронке паренек в крови, прося воды.
И всем сейчас хочу сказать, как горький эпилог,
Он жить остался на Земле, но без обеих ног.
И нет ответа на вопрос, все мысли, как в дыму;
«Кому же больше повезло: другим или ему?»
|
