Страницы в сети
http://stihi.ru/avtor/zouon
http://www.litprichal.ru/users/zouon
http://litzona.net/zouon
http://avivudiya.com/u/1165
http://poetryminutes.com/load/279
http://www.grafomanov.net/poems/author/zouon/
ФРОНТОВЫЕ ПИСЬМА
Треугольники-птицы...
оригами войны.
Горьких судеб страницы
и страшны, и нежны.
Далеки расстояния
от фронтов до тылов.
Письма – связь расставаний
через магию слов.
Карандашные строчки
на случайных листках
о боях, и о прочем
мимо политрука.
На трёхтонках надсадных,
на бипланах ночных
достигал адресатов
треугольник с войны.
Жили люди в разлуках
от письма до письма.
Треуголки без стука
приносили в дома.
Лишь конверты-квадраты
из бумаги штабной
возвещали о Братских,
опылив сединой.
Рассыпалась горстями
похоронок крупа
о всех тех, кто костями
на плацдармах упал,
и по строчкам казённым
растекалась слеза,
как помин вознесённым
высоко в небеса.
Письма нам возвращают
пласт далёких времён,
только вот не вмещают
миллионы имён,
миллионы улыбок
нерождённых детей,
многотонную глыбу
горя, бед и смертей.
Почту деда в пакете
с пожелтевшей тесьмой
прочитаю я детям…
и в письме за письмом
мы услышим звучание
затаённой струны
в треугольниках-чайках
незнакомой войны.
НА БРАТСКОЙ ПОД КУРСКОМ
Литр водки да хлеба буханка,
колбаски дешёвой батон
в скатёрке на траке от танка,
вмурованном в пыльный бетон.
Они приезжают негласно
сюда, где лежит командир.
У этих людей седовласых
эпоха войны позади.
Прозрачным канатиком нервным
разлиты по сто "фронтовых".
Без закуси молча - по-первой
за павших. Потом - за живых.
- А помнишь, Серёж, как горелым
там мясом несло.. И ни зги!
В той бойне тогда грешным делом
я чуть не нассал в сапоги.
Да разве ж такое забудешь?!
Трещала орехом броня.
Пылали и танки, и люди
в безбрежной лавине огня.
Летали как бабочки башни,
солдат хороня под собой,
и даже бывалым был страшен
тот дъявольский танковый бой.
Вот снова сдвигаются кружки
о тех, кто почили в броне:
по третьей – за бывших подружек
и фарт на жестокой войне.
А дальше – за «тридцатьчетвёрку»,
в которой ворвались в Берлин...
Но вот уже голос нетвёрдый,
и слёзы из глаз потекли.
Порывы июльского ветра
солдатам целуют виски.
В их мыслях - то адское лето,
и плачут навзрыд старики.
Под курских соловушек трели
комбату последний помин:
- Ты молод, а мы постарели!
Мир праху, Иваныч! Аминь!
Сияет Звезда на граните
над списком сусальных имён,
а память невидимой нитью
дрожит в лихолетьи времён.
МИНУЛ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Гоняет фантиками ветер
муар георгиевских лент.
Народ "вниманием отметил"
в России каждый монумент.
Гранит покрыт гвоздичной кровью
и вновь на Братских тишина.
От однодневных славословий
волною схлынула страна.
И пасти шкафчиков одёжных
медальный звон заглотят внутрь
под взгляд тоскливо-безнадёжный:
ещё годок бы протянуть..
Витает запах валерьянки
внутри квартир фронтовиков:
увы, такая вот изнанка
победных дней у стариков.
Опять пойдёт колонной по семь
недель бездушных караван,
и вновь тоскливой жизни осень
усилит боль от старых ран.
Для них, на судьбы не роптавших,
тот май пронзителен и свят:
он светел памятью о павших,
что так давно в землице спят.
Любой из праздников - не вечен,
и гонят грусть фронтовики.
Дай Бог им всем до новой встречи
дожить, хворобам вопреки.
ПОБЕДИТЕЛЬ
- А гимнастёрке семьдесят, поди..
Храню её ещё с той самой, с финской.
Медальки криво? А на эту погляди:
то первая.. Как помнится, за Мгинскую.
Под ярким солнцем щурится солдат
и трёт щепотью длинный шрам над ухом:
- Зажился я, сынок, здоровья нет, беда..
Пора мне на погост к своей старухе.
Ведь дождалась тогда Надюша-то меня..
А я пришёл с оттяпанною правой.
Да что калеке на судьбу пенять:
детишков нарожали с ней ораву.
Разрухи время, я тебе скажу -
не сахар. Трудно было выжить.
А нонче я и вовсе не тужу:
мне пензии хватает выше крыши.
Эх, папироской кто-бы угостил..
Нельзя дымить мне, ан сегодня ж праздник.
Да и сто грамм бы не мешало.. Бог прости..иит.
На мне грехов и так немало разных.
Не смог! Обнял его в порыве чувств,
но в горле ком да слёзы катят градом..
И гладил по короткому плечу
героя обороны Ленинграда.
Примечание.
Мгинская - Мгинско-Синявинская операция
Волховского фронта по прорыву Блокады
зимой-весной 1943 года.
ПОКОСИЛСЯ ИЗБЫ ПЯТИСТЕНОК
Олегу Чухонцеву.
Покосился избы пятистенок,
палисад весь бурьяном порос.
И мелькают из прошлого тени
на бутонах изросшихся роз.
Выше роста стеной разнотравье
захватило былые дворы.
Здесь давно уже косы не правят
и давно не стучат топоры.
Тишина.. Лишь гудение шмеля
да бои одичавших котов.
Запах прели с пустых подземелий
у часовни без глав и крестов.
Омертвелое русское чудо
затаилось в безбрежных лугах.
И вдруг сердцу становится худо
до предательской дрожи в ногах.
С грустным скрипом болтаются двери,
режет уши их жалостный стон.
И глазам так не хочется верить,
только это не ложь, и не сон.
Разрушается чья-то обитель,
мелом надпись в светлице пустой:
« Дом ничейный. Кто хочет - живите.»
Да вот только не хочет никто...
Дребезжит безнадёги телега,
расплескав чистых луж озерца..
На столешнице - крепкий мой "лекарь",
что врачует пустые сердца.
|
