Рыба по имени Денис Иванович лежала на коряге и задумчиво смотрела на свою хозяйку сквозь мутное стекло небольшого аквариума. Хозяйка мирно похрапывала в кресле, накрыв лицо прочитанной газетой и не подозревая о том, что в данный момент является объектом пристального внимания её домашнего питомца.
Денису Ивановичу было невыносимо грустно. Во-первых, потому что хозяйка в очередной раз забыла его покормить: за всё утро бросила в аквариум лишь горсточку дафний да мороженого мотыля! А во-вторых, потому, что Денис Иванович вот уже с месяц, как разлюбил быть рыбой, и теперь изо всех сил мечтал стать морской свинкой. Или, на худой конец, котом. Котом быть, конечно, куда противнее, чем морской свинкой. (Надо отметить, эта нелюбовь к кошкам в Денисе Ивановиче была заложена генетически).
Но даже самый гадкий и никчемный кот, по его мнению, жил более яркой и насыщенной жизнью, чем любая аквариумная рыбка!
Начиналось всё с малого. Сначала Денису Ивановичу смертельно надоел аквариум. Он был тесный, и в нём совершенно было нечем заняться. Из всех развлечений – облезлая морская ракушка, старая коряга да декоративный кувшин, в горлышко которого Денис Иванович иногда прятал свою приплюснутую чёрно-крапчатую голову, когда искал уединения. За два года своего пребывания в этом аквариуме, он был готов поклясться, что знал в нём каждую травинку, каждую песчинку и каждый камешек. Денис Иванович чувствовал себя одиноко. При этом сказать, что он жил в аквариуме один, было бы лукавством. Кроме него там обитала неугомонная стайка барбусов, занудная пожилая парочка цихлид и ещё какая-то мелюзга, плавающая преимущественно на поверхности, ближе к кормушке. Все они только и делали, что сновали туда-сюда, от стенки к стенке, баламутили воду и создавали бестолковую суету.
Вынужденное общество таких соседей напрягало. Денис Иванович уставал от их чрезмерной активности и бесцеремонности, а особенно от того, что все они то и дело вторгались в его личностное пространство. Даже когда он прятал свою голову в кувшин… Даже тогда, когда он почти полностью зарывался в грунт или таился в листьях водорослей, он всё равно не мог остаться наедине со своими мыслями.
Мелюзга бесконечно носилась из угла в угол. А ещё она первой сжирала корм – всё самое свежее и вкусное. И всё потому, что круглые сутки паслась у кормушки. Дениса Ивановича одинаково раздражало и то, и другое: от их кутерьмы рябило в глазах и он не мог сосредоточиться. Что касалось еды – то в основном он питался объедками и тем органическим налётом, что накапливался на стенках аквариума.
Цихлиды были не лучше: эта несносная супружеская пара всё время норовила занять в аквариуме лучшее местечко – у ракушки. А ведь именно у неё располагался самый удобный пункт наблюдения, откуда можно было следить за тем, что происходит в комнате, и смотреть телевизор.
Барбусы были подозрительными: им нравилось всех во всём подозревать. Хозяйку – в том, что она недосыпала еды в кормушку и редко чистила аквариум, цихлид - в том, что это именно они «втихушку» объедали водоросли, а Дениса Ивановича - в том, что он был любимчиком хозяйки. Ведь именно ему одному из всех рыб она дала человеческое имя, да ещё такое звучное! Постукивая крашеным ногтем в аквариумное стекло, хозяйка обычно подзывала большого крапчатого сома следующими словами: «Денис Иванович, ау-у! Идите завтракать!» Нет-нет, вне всяких сомнений, она его выделяла среди других рыб.
А впрочем, общаться-то было не с кем и не о чем. Пустая болтовня его мало занимала. Что до Дениса Ивановича, то он по природе вообще был неразговорчив, однако любил помечтать о чём-то великом. Например, о том, как хорошо было бы ему стать морской свинкой и лежать себе на полных, круглых коленках у хозяйки, повизгивая от удовольствия. Или, на худой конец, котом. Да, котом тоже ничего. Гуляешь себе, где вздумается; спишь, где хочется; ешь, сколько влезет. И еду твою, точно, никто не сожрёт, кроме тебя самого. И, самое главное, - тебя любят, ласково гладят по шёрстке, оказывают всяческое внимание. Счастье!
Но это у котов и свинок счастье, а не у Дениса Ивановича. У него – одни жизненные неурядицы. Вместо тёплых круглых хозяйкиных коленок – жёсткая, неудобная коряга; из еды – то, что останется после мелюзги и других рыб, да что по стенкам наскребёшь. Гулять скучно и негде – размеры аквариума и условия оставляют желать лучшего. Такие дела. Вот от безысходности и занимал себя Денис Иванович различными философскими размышлениями на важные жизненные темы.
И только поздними вечерами, когда другие рыбы в аквариуме уже мирно спали, он вылезал из своего «убежища» и, прилипнув ртом – присоской к стеклу, наблюдал за тем, что творится в комнате, либо смотрел с хозяйкой новости и другие телевизионные передачи.
Но однажды всё изменилось. Это случилось в один из тех непримечательных дней, когда Денис Иванович был особенно задумчив и, пребывая в дурном настроении, отказался даже от печеночного фарша, которым его в кои-то веки решила побаловать хозяйка.
И сколько она не стучала своим наманикюренным пальчиком в стекло, и сколько не звала его, Денис Иванович и ухом не повёл. Лежал недвижно на своей коряге – побледневший, понурый и вялый, так, что она даже испугалась и воскликнула: «Денис Иванович, да что с Вами? На Вас, прямо, лица нет! Вы, словно в воду опущенный! Нет, надо срочно что-то предпринять!»
С этими словами хозяйка исчезла из квартиры. А спустя пару–тройку часов снова появилась, держа в руках банку с водой, в которой ЧТО-ТО плавало, и сачок. Хлоп: и это ЧТО-ТО с помощью сачка переправилось из банки прямиком в аквариум. И совершив головокружительный манёвр, ЧТО-ТО вильнуло хвостом и сразу на дно – ближе к коряге.
Цихлиды трусливо спрятались за ракушку. Барбусы подозрительно замерли. Даже мелюзга перестала жрать и с нескрываемым интересом уставилась туда, где лежало притихшее ЧТО-ТО.
Денис Иванович нехотя скосил глаза в сторону и… обалдел. Слева от него, стыдливо прячась за корягу, возлежала прекрасная рыба. Она была в точности такая же, как он. С той лишь только разницей, что это была ОНА. Он хотел поздороваться с ней, но от волнения смог только выпустить изо рта несколько пузырьков воздуха. Рыба пустила пузырьки в ответ и смущённо вильнула хвостиком. У Дениса Ивановича сладко тёпнуло сердечко, и он почувствовал всплеск радости.
Вечером Денис Иванович узнал её имя. Хозяйка постучала пальцем в аквариумное стекло и сообщила, что теперь рядом с ним будет жить Надя. Ну вот, теперь он хотя бы знал, как её зовут.
Прошёл ещё день, прежде чем Денис Иванович осмелился подплыть к Наде. А ещё через день они уже лежали на коряге вдвоём, и хоть Денису Ивановичу было довольно тесно, зато впервые не скучно. Надя была милой и приветливой. И в отличие от большинства самок, совсем не болтливой. Ко всему прочему, Денис Иванович и Надя так во всём сошлись, что понимали друг друга и без слов.
Теперь они всё делали вместе: ели, отдыхали на коряге, размышляли о жизни, либо смотрели вечерами телевизор, прилипнув к стеклу круглыми ртами-присосками. И в эти самые минуты, когда они вот так дружно висели на стенах аквариума, плотно прижимаясь к ним своими крапчатыми телами, Денис Иванович был особенно счастлив. Всё остальное казалось теперь незначительным: и теснота аквариума, и его надоедливые вездесущие соседи, и неудобная коряга.
С тех пор Денис Иванович снова полюбил быть рыбой. А что, собственно, плохого в том, чтобы ей быть? Ничем не хуже, чем быть, скажем, морской свинкой или котом! По крайней мере у тебя тоже есть дом и еда. И хозяйка - тоже есть. Нормальная, в принципе, хозяйка. Можно даже сказать - заботливая.
Да и у Дениса Ивановича есть свои маленькие преимущества. Он хоть и плавает в тесном аквариуме, зато ему никогда не шлёпнут веником под зад, как коту, даже если Денис Иванович, пардон, справит нужду в неположенном месте. И это, знаете ли, приятно!
Так что рыбой быть не хуже. А может быть даже и лучше. Ведь ни у морской свинки, ни у кота нет такой Нади. А у Дениса Ивановича есть. Теперь есть!
Октябрь 2011 г.
|
